Дебора Мартин - В плену сомнений

Рис вспомнил день приезда Оувертона в Ллинвидд, и его окатила такая безумная волна ненависти к себе, что он вздрогнул. Черт побери, после того как она пожертвовала собой ради их брака, он обвинил ее в неверности! Неудивительно, что у нее началась истерика! Проклятье, он заслужил самой суровой кары!

Но вместо этого она отдала ему свое тело… И свое сердце, хотя тогда он не осознавал этого…

Вне себя от стыда он опустил глаза.

— Я был гораздо более страшным монстром, чем думал. Как ты можешь теперь простить меня?

— Как я могу не простить? — Она сжала его руку. — Правда тогда для тебя не имела значения. Ты верил, что я предала тебя, что я превратила твою жизнь в ад. И все-таки в тот день ты простил мне все, сделав своей женой. Так что я просто не могла поступить иначе.

Их взгляды встретились, и оба почувствовали, как что-то глубоко проникновенное, трепетное возникло между ними, что-то, чего раньше они никогда не испытывали. Внезапно Воган осознал, что отдал бы душу, только бы сохранить румянец на ее лице, улыбку и обожание в ее взоре. Потому что без нее жизнь лишилась бы смысла, превратившись в череду шагов — один за другим — в пустоту.

— Я понимаю, что мое признание уже как бы не к месту, — нарушил молчание Нортклифф.

Рис повернулся и смерил его гневным взглядом.

— Вовсе нет! Джулиана объяснила, как все случилось, как вам удалось убедить меня в ее предательстве. Но я по-прежнему не понимаю, почему вы поступили столь подло. То есть я понимаю, что прежде всего вам нужно было убрать меня из ее жизни. У вас были насчет нее другие планы. Но зачем вы лгали мне той ночью? И почему продолжали лгать позже?

Со страдальческим вздохом Нортклифф отвернулся от всех и уставился в камин, судорожно сцепив за спиной руки.

— В первый раз я лгал в тщетной, как я сейчас понимаю, попытке отговорить вас вернуться обратно в Уэльс.

— А после того, как я вопреки вашим стараниям вернулся?

— Я думал, если вы поверите, что она предала вас, то согласитесь на аннулирование брака.

Рис постарался вспомнить все, что произошло той ночью.

— Да, но я ясно дал понять, что не соглашусь на расторжение брака. Но вы все равно продолжали лгать. Почему же вы делали это даже тогда, когда знали, что я любой ценой постараюсь удержать около себя вашу сестру?

Нортклифф замер.

— Причина, по которой я так поступил, столь низка, что я не уверен, что смогу об этом рассказать.

Джулиана впилась пальцами в руку Риса.

— Он боялся, что ты навредишь ему, если узнаешь, что все это его рук дело, — произнесла она жестким холодным голосом. — Когда ты рассказал о своем нынешнем богатстве и влиянии в политических кругах, он испугался, что ты употребишь свою власть, чтобы уничтожить его. Поэтому он и бросил меня между вами. Я должна была принять на себя всю тяжесть твоего гнева.

Потрясенный до глубины души, Воган пристально взглянул на жесткий, властный профиль ее брата, а затем на искаженное болью лицо Джулианы. О Боже, что она перенесла! Как мог брат спрятаться за юбками сестры и оставить ее наедине с разгневанным мужчиной? Нортклиффа нужно пристрелить… нет, выпороть так же безжалостно, как пороли Риса, а потом пристрелить.

Но… Разве события той ночи были только на совести Нортклиффа? Если бы Рис не упивался так своим гневом и постарался докопаться до правды, от скольких бы страданий он спас и себя, и Джулиану! Вместо этого он позволил графу использовать свою сестру в качестве щита, не желая слышать правды, поддался гневу, обнаружив, что она помолвлена с другим.

— Прости меня, любовь моя, — прошептал он. — Прости за все, что тебе пришлось испытать. Мы на самом деле в последнее время превратили нашу жизнь в ад.

Джулиана легко дотронулась до его щеки.

— Все было не так уж плохо. И я должна взять часть вины на себя. Если бы я не позволила Дарси уговорить меня скрыть наш брак, многого бы можно было избежать.

Нортклифф повернулся к ним:

— Нет, все это дело только моих рук. Я играл жизнями людей и заставил Оувертона последовать моему примеру. Все, что я могу предложить, так это принести мои глубочайшие извинения.

Джулиана резко повернула голову:

— Извинения? Ты думаешь, твои извинения смогут облегчить страдания, которые мой муж вынес по твоей вине? Ты думаешь, они вернут шесть лет супружества, которые мы потеряли, я в слезах, а Рис в изгнании? Как ты смеешь предлагать такую ерунду, как извинения!

Нортклифф отступил, словно пораженный молнией.