Люси Монро: Таинственная герцогиня

Почему она пригласила его на танец? Это никак не вязалось с ее обликом, а также с образом хладнокровной дряни, которой он ее считал – а вовсе не ангелом, как полагали в обществе. В конце концов, ангелы не танцуют с чудовищами.

Рейвенсвуд знал, как его называют в обществе, и его это нисколько не трогало. Он привык к тому, как остальные реагируют на его шрамы. Когда он стал старше и сделался намного крупнее, чем другие джентльмены из общества, подобная реакция только усилилась.

Черт побери, только двое мужчин из числа его знакомых могут соперничать с ним в росте – это мужья его сестер, но они уникальны и во всех остальных отношениях. Ни один из них никогда его не боялся, и обоим хватило мужества жениться на весьма волевых женщинах. Его сестры были такими же упрямыми, как и он сам. Так почему же Ангел пригласила его танцевать? Рейвенсвуд нахмурился, размышляя. Леди напротив него тут же забыла замысловатые движения танца и споткнулась. Рука Джареда метнулась вперед, чтобы поддержать леди, их взгляды встретились, и он прочел в ее глазах удивление, когда мягко подхватил партнершу и продолжил фигуру танца. Встретившись в следующей фигуре с герцогиней, Джаред испытал облегчение.

– Вы остановились не в Эштон-Мэноре? – спросил он, заранее зная ответ, но желая еще раз услышать ее мелодичный голос.

– Нет. Я живу неподалеку, и ваша сестра любезно пригласила меня на сегодняшний вечер.

Он знал, что Айрис пригласила Ангела на все запланированные развлечения, но герцогиня посетила только два из них. Она пришла на обед в первый день, и Джаред исподтишка изучал ее, собираясь подстеречь где-нибудь и поговорить после того, как джентльмены снова присоединятся к дамам. И с разочарованием узнал, что она пожаловалась на головную боль и рано покинула дом.

Он ждал, что она снова появится, но герцогиня не приходила, и Джаред решил, что сам посетит ее. Прежде чем выполнять данное Мэри обещание, он хотел понять, что она за человек. Первоначально Джаред собирался приехать на завершающий бал светского сезона и встретиться с ней там, но Ханна, играя в саду, упала, и путешествие пришлось отложить.

Узнав, что поместье зятя находится рядом с домом герцогини и что сестра хочет пригласить ее вместе с другими погостить на несколько дней, Джаред буквально потряс Айрис своим появлением. Он всегда охотно встречался с обеими сестрами и их семьями, но предпочитал делать это в своих имениях, и сестры об этом прекрасно знали.

Общество и его манерные правила раздражали Джареда. И дело было не только в том, как окружающие реагировали на его внешность. Он презирал людей, забывавших о долге и чести в угоду мнению света. Так случилось и в его собственной семье. Было невыносимо сознавать, что обе сестры и мать, которую ему так и не позволили узнать, пострадали из-за трусости отца.

Контрданс закончился, и Каланта в сопровождении Джареда покинула площадку для танцев.

– Не желаете бокал шампанского или пунша? – спросил Джаред, надеясь побеседовать и получить ответы на кое-какие вопросы, продолжавшие возникать у него.

– Бокал шампанского – это чудесно. – Мелодичные интонации словно окутали его, и Джареду захотелось, чтобы она поговорила с ним еще немного, но прежде следовало отыскать лакея с подносом шампанского.

Каланта сидела в кресле, к которому проводил ее Рейвенсвуд, идеально выпрямив спину. Она боялась, что, расслабившись, полностью утратит самообладание. Танцевать с Рейвенсвудом оказалось еще опаснее, чем она предполагала.

Будучи замужем, она, как могла, избегала прикосновений к себе, а уж после смерти мужа и вовсе их исключила. И все-таки не было никакого сравнения между отвращением и ужасом, которые она испытывала, когда муж мимоходом прикасался к ней, и реакцией, испытанной от близости Джареда.

Каланта обнаружила, что страшно ревнует Рейвенсвуда в те минуты, когда он выполняет фигуры танца с другими дамами. Она мечтала, чтобы он танцевал только с ней. В какой-то момент джентльмены обнимали своих партнерш за талию, и Каланте хотелось оттолкнуть леди, стоявшую напротив Рейвенсвуда, и занять ее место. Ей потребовалось все самообладание, чтобы подавить этот порыв.

Он не развлекал ее пустой болтовней, что остальные партнеры считали необходимым, и, в сущности, задал один-единственный вопрос – ночует ли она в доме с другими гостями. Каланта почувствовала облегчение от того, что он больше ни о чем не спрашивал, не интересовался, как сможет отыскать ее, потому что знала – она не должна с ним видеться. Каланта не могла рисковать своим с таким трудом завоеванным покоем.