Летиция Райсвик: Лорд и хозяйка гостиницы

Рут постаралась улыбнуться.

— Надеюсь, что я сумею все-таки быть вам полезной при встрече с Чарльзом, — ответила она искренне.

Рут не спала всю ночь. Джордж как живой стоял перед ее глазами. Она вспоминала те времена, когда они любили друг друга. Подобно многим молодым дворянам, он не отважился бы посещать такие дикие и разгульные места, как Сент-Джайлз, если бы не настойчивое желание познакомиться со всеми сторонами жизни Лондона.

Впервые Рут увидела его спокойно сидящим в углу притона ее дядюшки. Одежда на нем была весьма потрепанная и невзрачная, будто он не был прирожденным аристократом — разумная предосторожность для таких мест, — но она сразу же поняла, что он не принадлежит к тем, кто составляет обычную клиентуру дядюшки Джона. И хотя он старался ничем не выдать себя, ухоженные породистые руки и известная властная небрежность манер говорили сами за себя.

Рут удивилась тому, что никто не задирает его. И сам дядя Джон и его завсегдатаи обходили Джорджа стороной, не заговаривали с ним. Только позже она догадалась, что его неприкосновенность объяснялась обычной комбинацией из двух пальцев, потирающих друг друга. Кроме того, он отлично умел затеряться в толпе посетителей трактира, стать совсем незаметным — конечно, когда это требовалось. Ну, а если бы кто-нибудь осмелился затронуть его, то здорово бы поплатился. А поскольку заведение не терпело от него никакого урона — он не шумел, не задирался и не имел намерений доносить, — его раз и навсегда оставили в покое.

И довольно скоро дядя Джон стал даже гордиться тем, что у него появился завсегдатай из благородных, и дал своей клиентуре понять, что он будет весьма недоволен, если кто-нибудь попытается приставать к Джорджу и задирать его.

Рут в то время долго не могла понять, что надо этому молодому человеку в воровском притоне, чего он ищет здесь, пока однажды не увидела его блокнот. Его странички густо пестрели множеством мелких рисунков, наверняка сделанных по памяти — даже такой человек, как Джордж, поостерегся бы открыто вытащить свой блокнот в «Золотом Тельце». Но, несмотря на это, он отлично уловил ту особую атмосферу, что царила в Сент-Джайлзе — обители заклейменных обществом пороков и бурных страстей.

Пользуясь своим привилегированным положением, Джордж, казалось, поразительно умел проникать в жизнь этих несчастных. Причем он не давал им почувствовать своего превосходства, никогда не смотрел на них свысока, но и не особенно сентиментальничал с ними.

Проведя около трех лет среди столь грубых, несчастных, а нередко и опасных обитателей Церковного переулка, Рут не могла не заинтересоваться его рисунками, как, впрочем, и им самим — человеком, который с таким чувством создавал их. Вот так, сидя вместе над его блокнотом, они и сами не заметили, как полюбили друг друга…

Но с тех пор миновало уже семь лет. И когда Рут вспомнила, каким тоном он говорил с ней накануне, как богато и элегантно он теперь одет, она вдруг с сомнением подумала: а тот ли это Джордж Фицуотер, которого она некогда знала?

Встала она чуть свет и вышла в холодное бледное утро. Решив, что прогулка поможет ей собраться с мыслями, она прошла почти милю вдоль дороги.

На востоке, где уже поднималось солнце, небо порозовело, стало прозрачным. Рут остановилась, положив руки на край калитки, и с восхищением оглядывала окрестности, серебристо-бирюзовые луга и деревья, выделяющиеся на сияющем небе темным узором своих ветвей.

Ветер играл выбившимися прядями ее вьющихся рыжеватых волос, навевая их на лицо. Она отбрасывала их, тонкими пальцами запихивая под капор и чувствуя, что уже замерзает. Рут никогда не была модницей и щеголихой, ее весьма небогатый гардероб состоял из нескольких практичных платьев, которые одинаково годились как для жизни в «Толстом Коте», так и для поездки в Бат. Сверху она набросила свою лучшую ротонду, довольно красивую, но, увы, далеко не такую теплую, как ее каждодневное простое пальто.

Потирая руки, чтобы их отогреть, она отправилась дальше по дороге. Но по возвращении, вместо того чтобы сразу идти в гостиницу, она решила заглянуть на конюшню. У себя в «Толстом Коте» она делала так каждое утро и, естественно, поинтересовалась, как обстоят дела у здешнего хозяина гостиницы, — просто для сравнения.

Двое молодых конюхов посмотрели на нее с любопытством, но ни один не подошел к ней. Она остановилась перед стойлом с красивым гнедым жеребцом. Тот повернул голову и настороженно скосил на нее глаз. Рут ласково поговорила с ним, и он не сразу, но все же позволил ей потрепать себя по холке.