Пэм Розенталь - Почти джентльмен

«Как чисто выбриты его щеки!» – подумал Дэвид. Он слышал, что лондонские щеголи бреются часами, а потом выщипывают пинцетом оставшиеся волоски. А еще они пользуются лучшими кремами и мылом. Наверное, это правда, ибо у Марстона – практически мальчика – была безупречная кожа цвета слоновой кости.

Дэвид поймал себя на том., что не слушает юношу.

– Простите, что, мистер Марстон?

– Я спросил, лорд Линсли, сколько времени вы потратили сегодня вечером на то, чтобы завязать галстук.

Дэвид засмеялся и пожал своими крупными плечами.

– Сколько времени? Не имею понятия. Я вообще с трудом помню этот момент. Много лет назад отец научил меня завязывать галстуки, и с тех пор я делаю это не задумываясь.

Марстон серьезно кивнул:

– Так я и думал. Естественный, непосредственный джентльмен. Наверное, во всей Англии больше не сыщешь похожего на вас человека. И разумеется, здесь, под сводами этого дома удовольствий, вам просто нет равных.

Лорд Линсли не знал, как расценивать эти слова – как издевку или как похвалу.

Марстон опустил глаза и легко поклонился:

– До свидания, мисс Армбрастер. Приятного вам вечера, джентльмены. У меня есть другие дела на сегодняшний вечер. Ага, если я не ошибаюсь, оркестр заиграл очередной вальс!

С этими словами Марстон нырнул в толпу. Дэвид хотел посмотреть, куда он пойдет, но стройный силуэт юноши вскоре исчез из его поля зрения.

Граф Линсли пожал плечами, мрачновато улыбнулся и протянул руку любезной мисс Армбрастер.

Мистер Марстон и мистер Фицуоллис пообедали в своем клубе. Они не спеша съели рыбу и запили ее шампанским. Марстон считал, что еду и напитки следует смаковать. По счастью, им удалось относительно легко найти кеб и приехать в оперу к началу пятого акта.

Следующим пунктом их ночного променада стал игорный клуб «Вивьенс». Некоторые благоразумные джентльмены часто посещали это заведение, но не садились за столы, а бродили по залу, вдыхая запах загубленных жизней и разрушенных семей, который витал над отчаянными игроками. Однако перед уходом пассивные наблюдатели обычно бросали в центр стола банкноту в десять фунтов стерлингов – в знак благодарности за доставленное удовольствие.

Отличительной особенностью клуба «Вивьенс» был обычай предоставлять для каждой партии новую колоду карт. Использованные карты бросались на пол. В течение вечера набирались тысячи или даже десятки тысяч ненужных кусочков картона – короли, дамы, двойки, десятки… Разгуливающие по залу мужчины топтали их своими начищенными до блеска сапогами.

Марстон был игроком, а не сторонним наблюдателем. Он не вставал из-за стола до тех пор, пока карты не устилали пол кучками, доходящими до его колен. Он играл спокойно, сосредоточенно и слегка безрассудно. Выигранных сумм ему хватало на то, чтобы жить в свое удовольствие. Зная о его удачах за игорным столом, никто не задавался вопросом, почему сын приходского священника позволяет себе большие расходы.

Разумеется, были люди, которые сомневались в том, что отец Фица – священник. По крайней мере один обанкротившийся джентльмен, которому разбойники-ростовщики угрожали физической расправой, предложил исследовать темное происхождение Марстона.

– Судя по тому, что мы о нем знаем, он вполне может оказаться евреем, – заявил он.

Но призыв неудачника остался втуне. Марстон продолжал забавлять Лондон.

Однако сегодня ночью ему не везло, хоть он и укреплял себя любимым напитком. В половине третьего наш герой встал из-за стола, пожелал удивленным соперникам спокойной ночи и забрал свой скудный выигрыш.

В дверях поклонился двоим джентльменам, которые только входили в игорный зал.

– Мистер Рейкс, мистер Смайт-Кокран, – поздоровался он.

Мужчины сухо кивнули и проследовали дальше. Марстон вышел на улицу и зашагал к своему дому на Брансвик-сквер. Газовые фонари подчеркивали его бледность. Оборванный нищий окликнул его из темноты:

– Эй, сударь! У вас не найдется полпенса для бедолаги, от которого отвернулась удача?

Марстон достал из кармана монету.

– Полпенса, приятель, – это для меня слишком мелко. Вот, возьми, и пусть нам с тобой повезет.

Он протянул попрошайке золотой соверен.

Нищий изумленно выпучил глаза. Из его открытого рта несло гнилыми зубами. Марстон вежливо кивнул и пошел прочь.

«Сударь»!

Марстон весело усмехнулся. «А я не утратил своего мастерства! – подумал он. – За эти три года я научился безукоризненно играть в джентльмена». Обманывались даже острые на глаз уличные попрошайки.