Джоан Смит: Опасный флирт

– Да, конечно. Да подумайте сами, Хедер, как долго эти поездки длились?

– Около двух лет. Начались спустя примерно год после смерти матери, – размышляла я вслух. Мне вдруг подумалось, что год – как раз тот период, когда соблюдают траур, – Но почему он говорил, что едет в Лондон?

– Нужно было найти благовидный предлог. Вам он рассказывал дома, что ездит на заседания Общества любителей голубей, Но он мог сказать, что эти заседания проходят в Брайтоне. Интересно, нет ли у него ее портрета.

В чемодане было много шейных платков, носков и других мелочей. Я сгребла их обеими руками и выбросила на пол. Из кучи выпал кожаный несессер с бритвенными принадлежностями. Я вытащила их дрожащими пальцами. Портрета не было. И ни одна мелочь из того, что находилось в чемодане, не давала ответа на вопрос.

– Здесь ничего нет, – сказала я и вдруг почувствовала не облегчение, а разочарование. – Но он действительно ездил на эти заседания, Банни. Продал своих спортивных голубей, заменил их другими, купленными у лучших голубятников. С собой он всегда брал не меньше дюжины, отвозил их, а домой привозил других. Он не стал бы возиться с ними только ради свидания с женщиной.

– Совмещал приятное с полезным, – съязвил Банни.

– Надо поговорить со Сноудом.

Но я решила сделать это позже. Сейчас я уже еле держалась на ногах и была не в силах подниматься по лестнице на голубятню. Мне нужно было привыкнуть к мысли, что отец оказался таким рискованным человеком, что осмелился иметь любовницу, да еще участвовать в дуэли. В молодости отец имел репутацию отчаянного человека. Мама часто говорила об этом, даже гордилась, но я не наблюдала никаких признаков особой удали в его поведении, если не считать истории с миссис Мобли. Последние несколько лет отец был не менее смирным, чем Банни. В хорошую погоду он занимался охотой в окрестных местах, но большую часть времени отдавал голубям. Дрессировка голубей была кропотливым занятием. Птиц нужно было увозить подальше от голубятни, чтобы учить их возвращаться домой. Начинали с небольших расстояний, около мили, постепенно увеличивая их. Отец и Сноуд занимались тренировкой вместе. Сначала один увозил голубей, другой оставался дома, потом наоборот.

– Отец был метким стрелком. Странно, что он не выиграл дуэль, – сказала я, снова внимательно осмотрев дырочки и пятна крови на одежде. Вдруг волосы у меня встали дыбом. – Взгляните, Банни.

– Ужасная вещь дуэль, – сказал Банни мрачно.

– Да, но убийство еще хуже. Пуля пробила одежду на спине, но спереди она не вышла. Она осталась в теле. Это была не дуэль. Отца убили.

Банни раскрыл рот от изумления.

– Клянусь Богом, вы правы. Убили в спину, как собаку. Меня так поразили пятна крови, что я не обратил внимания, с какой стороны пробита одежда.

– Что теперь делать? Обратиться в полицию?

– Поедем в Хайт, – предложил он. Грейсфилд находился в двух милях от оживленного морского порта Хайта. Я вспомнила, как год тому назад у меня украли кошелек в Хайте, в магазине тканей. Тогда я описала вора во всех подробностях местному констеблю, но его так и не нашли. Как же они отыщут убийцу в Брайтоне?

– Нет, поедем в Брайтон, – возразила я.

– Куда?

– В Брайтон, туда, где его убили.

– Но это больше пятидесяти миль.

– Хоть пятьсот. Надо ехать.

Наконец-то я могла сделать что-то для отца.

– Вы, конечно, правы. Сегодня уже поздно. Мы выедем завтра.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Вы поедете со мной?

– Не можете же вы ехать одна, – ответил он просто.

Но ехать одной в обществе молодого человека я тоже не могла.

– Со мной поедет тетя Ловат, но мы будем счастливы, если вы захотите нас сопровождать. Вы лучше нас сможете объясниться с констеблями и прочими.

– То немногое, что могу для вас сделать. Мы ведь все же двоюродные брат и сестра. Не думаю, что матушка меня будет отговаривать. Да я и не прочь отдохнуть от болтливых девиц хоть несколько дней.

– Пойду предупрежу тетю, – сказала я нехотя.

В этот момент она вошла в зал. Тетя была несколько надменной внешне дамой средних лет. Она отличалась не столько красотой, сколько здоровым видом, несмотря на худобу. Из-под вдовьего чепца были видны каштановые волосы, слегка тронутые сединой. Проницательные серые глаза светились мыслью. Она переехала в наш дом, когда умерла мама. Мне было еще шестнадцать, считалось, что в этом возрасте я не смогу управлять имением. Сначала я невзлюбила ее, но со временем мы привыкли друг к другу и прекрасно ладили.