Хелен Диксон: Любовь без правил

– Ты тогда сказал правду? – мягко спросила она.

На его губах заиграла улыбка.

– Какую правду?

– Ты сказал, что любишь меня. И не смей говорить, что не помнишь этого, потому что я тебе не поверю. Ты сказал это, чтобы успокоить меня?

Он посмотрел ей прямо в глаза:

– Я сказал правду. Я люблю тебя, Ева, больше жизни. Это выше моих сил.

Сердце Евы сжалось от радостного облегчения.

– Неужели это говорит мужчина, заявивший, что такой глупости, как любовь, нет места в его жизни и что он никогда никого не полюбит… Что же с тобой случилось, Лукас?

– Все дело в тебе, Ева. Ты изменила меня. Я был настоящим болваном. Ты простишь меня за то, что я наговорил?

– Мне нечего тебе прощать, Лукас. Я знаю, почему ты так говорил и почему не мог принять мою любовь. До того, как мы в первый раз занялись с тобой любовью, я и не представляла, какой вред тебе причинил ваш брак с Максин. Теперь я все понимаю. Но все меняется, люди меняются, и я верю, что Максин тоже изменится, как и ты, Лукас. И я считаю, что ты замечательный и очень умный человек.

– Вовсе нет, – серьезно ответил он. – Если бы у меня была хоть капля ума, я занялся бы с тобой любовью еще в нашу брачную ночь или даже раньше.

– Когда ты впервые этого захотел?

– В тот день, когда ты явилась в мой дом и строго отчитала меня за мое неподобающее поведение, грубость и несдержанность, – признался он улыбаясь. – Никто не осмеливался на подобные вещи с тех пор, как я был ребенком. Думаю, именно тогда я в тебя и влюбился. Ты стояла передо мной, держа за руку Эстель и прижимая к себе непослушного щенка. Но только уехав в Ньюкасл, я понял, насколько глубоки мои чувства. Ты не представляешь, как сильно я по тебе скучал. Ну а ты, Ева? Как ты себя чувствуешь?

– Как твоя жена, которая очень любит тебя и твоих детей. И однажды я подарю тебе сына.

– Теперь это уже не так важно. Я понял, что для меня важнее ты. Так что, любимая, – пробормотал он, опрокидывая ее на спину и принимаясь нежно целовать ее губы, – ты можешь родить сколько угодно девочек, главное, чтобы они были похожи на тебя.

Его слова тронули Еву до глубины души.

– Дети скучали по тебе, – пробормотала она между поцелуями. – Они счастливы, что ты вернулся.

Слегка прикусив мочку ее уха, он поднял голову:

– А новая гувернантка? Как она?

– Мисс Фрезер. Она просто золото. Она тебе понравится, а девочки ее обожают. – Она улыбнулась. – Ты уже выбрал картину, которую продашь, чтобы заплатить ей жалованье?

Лукас прижал ее к себе, его поцелуи становились все настойчивее и жарче.

– В этом нет необходимости, любимая. Очень скоро у нас будет столько денег, что мы сможем нанять тысячу гувернанток.

Ева нежно рассмеялась, чувствуя его нарастающее возбуждение. Она слегка оттолкнула его, и он удивленно взглянул на нее.

– Теперь тебе надо научиться вести себя нежнее, Лукас.

– Почему? – пробормотал он, откинув ее блестящие волосы и продолжая жадно целовать горячими губами ее плечи и груди. – Ты устала, любимая?

– Нет, Лукас. Я достаточно сильна, чтобы выдержать твою страсть, просто…

– Просто – что? – Он наклонился, нежно коснувшись губами ее живота, и медленно опустился вниз.

– Ты можешь причинить вред ребенку.

Лукас замер и медленно поднял голову. В комнате повисла тишина. Он придвинулся к ней:

– Что ты сказала?

– Я сказала, что ты можешь причинить вред ребенку.

Он улыбнулся:

– Так вот почему ты так изменилась. Просто я сразу не догадался, в чем дело.

– Ты не против? – прошептала Ева.

– Против? Конечно нет. Я в восторге. Мы любим друг друга. Все так, как и должно быть.

Лукас стоял на террасе, любуясь роскошными садами Лаурель-Корт, за которыми теперь ухаживала целая армия садовников, вернув им прежнее великолепие. Все складывалось как нельзя лучше. Благодаря решительности и упорной работе его дела пошли в гору, и он уже начал пожинать плоды своего успеха. Деньги, доставшиеся Еве в наследство от отца, пока что так и оставались в банке. Они с Лукасом решили положить эти деньги на счет для своих детей, особенно для Элис, которой в будущем нечего было ждать от родной матери.

Ева, одетая в простое шелковое платье лавандового цвета с кружевной окантовкой, подошла к нему и взяла за руку.

Мистеру Джеймсу Стивену Стейнтону исполнился год. Это был его день рождения, и Ева не могла не отпраздновать это событие. Конечно, ее сын еще многого не понимал, но наслаждался всеобщим вниманием.

– О чем задумался? – спросила Ева, проследив взгляд мужа.