Селеста Брэдли - Притворщик

Физиономия Реджи позеленела, и он скатился с нее, с хрипом хватая ртом воздух, после чего Агата ловко вылезла из большого окна. На следующее утро она уехала из Эпплби.

Агата рассеянно заплела косу и заставила себя сосредоточиться на важной задаче, которую ей предстояло решить.

Как превратить трубочиста в джентльмена за одну неделю? Он должен уметь поддерживать беседу, вести себя за столом, танцевать и даже ходить, как подобает человеку знатного происхождения.

Осилить такую задачу сразу не было ни малейшего шанса, и Агата решила делать все постепенно. Она провела с ним вечер, разучивая несколько самых необходимых фраз, которыми он сможет обойтись. Саймон запоминал все быстро, и Агата поняла, что овладеть навыками ведения беседы ему будет не сложно.

Его внешность не представляла проблем, а если добавить подходящую одежду и чуточку хороших манер, он будет то, что надо. В конце концов, ведь не жену же она пыталась ему присмотреть! Единственное, что требовалось от трубочиста, – это доказать, что он самый заурядный человек.

Саймон, укрывшись в тени, любовался Агатой и одновременно недоумевал. Даже в полутьме он видел ее раскрасневшиеся во сне щеки и кругленькое плечико под сорочкой… Но что за игру она ведет? Деревенская свежесть и сексуальная привлекательность не мешали ей быть превосходной актрисой. Сегодня вечером он ждал от нее приглашения, предполагая получить «вознаграждение», но вместо этого Агата бодро пожелала ему хорошо провести вечер и затем приказала Пирсону подать завтрак ровно в семь утра.

Саймон мало что знал о привычках любовниц, но всегда считал их бездельницами, которые спят целые дни напролет в ожидании ночи с любовником. Закрыв дверь, ведущую в помещения для слуг, на засов, он за несколько часов обыскал дюйм за дюймом весь дом, но не обнаружил ничего полезного, если не считать нескольких надписей на книгах, стоявших на полках в его комнате: «Джейми, моему любимому прожектеру, с любовью от А.».

Агата беспокойно заерзала под одеялом, и Саймон шагнул глубже в тень. Ему еще надо было о многом позаботиться, раз уж он согласился остаться в этом доме на неделю.

Выйдя из комнаты так же бесшумно, как вошел, Саймон подумал, что, пожалуй, не следовало ему расплетать кончик косы, чтобы почувствовать текстуру волос. И уж конечно, не следовало позволять себе глубоко вдыхать соблазнительный запах спящей женщины.

Улицы Лондона никогда по-настоящему не спят, по крайней мере в той части города, где находился Саймон. Он быстро шагал по булыжной мостовой, не прячась, но и не выходя из тени.

После свежих цветочных запахов в доме на Кэрридж-сквер городская вонь казалась хотя и не особенно приятной, но привычной, как отражение собственной физиономии в зеркале. Этот район Лондона не относился ни к числу самых лучших, ни к числу самых худших; здесь, как нигде в другом месте, можно было встретить лондонцев, принадлежащих ко всем классам общества. Джентльмены оказывались рядом с нищими, а леди, сами того не подозревая, проходили мимо проституток.

Район этот был идеальным местом для «Клуба лжецов»: в дневное время джентльменский клуб, пользующийся не самой безупречной репутацией, по ночам превращался в пристанище лучшего в Англии шпионского корпуса.

Ботинки Саймона чуть слышно постукивали по булыжной мостовой; затем он слегка замедлил шаг и, переждав, пока мимо проедет бричка, быстро юркнул в переулок, где, остановившись на мгновение, прислушался. Свет уличных фонарей сюда не проникал, но Саймон и без фонаря знал дорогу.

Резко свернув в сторону, Саймон протянул руку и, прикоснувшись к холодному металлу, удовлетворенно хмыкнул, потом с привычной легкостью взобрался по ржавой металлической лестнице, находившейся между двумя кирпичными стенами без окон.

Лестница вела в никуда: она была обрезана на полпути до верха стены, так что поднявшемуся по ней оставалось только спуститься назад.

Мало кто знал, что с самой верхней ступеньки можно перепрыгнуть на узкий карниз, идущий вдоль противоположной стены, но Саймон за последние несколько лет проделывал это путешествие сотни раз и в сырую погоду и в сухую, и в глухую полночь и при ярком свете дня.

Оказавшись на карнизе, Саймон ухватился за почти незаметные пазы, выдолбленные в кирпиче, после чего ему осталось пройти совсем короткое расстояние до забранного толстой решеткой окна. Решетка была заперта с помощью массивной цепи, место которой скорее где-нибудь в доках, но Саймон даже не обратил на нее внимания: нашарив рукой в верхнем правом углу окна небольшой рычаг, он повернул рукоятку…