Вера Копейко: Золотой песок для любимого

– А тот портрет ее, что я видела у вас… На столе… Он писан по канону? Или по правде?

Дядя рассмеялся, сложил руки на груди. Трубка высовывалась из подмышки, как из норки.

– Из твоих слов я могу заключить, что ты недавно сидела за моим столом. Потому как Елизавета Степановна одарила меня своим портретом неделю назад. Он, так сказать, проба кисти найденного ею мастера.

– Конечно. – Шурочка не отказывалась. – Я рассматривала глобус. А портрет стоял прислоненный к его ножке. – Она пожала плечами. – Как могла я не видеть его?

– Понимаю. – Он кивнул. – Не стану отвечать, поскольку довольно скоро сама можешь сравнить его с оригиналом.

– Вот как? Вы позовете ее в гости?

– Нет, мы все поедем в концерт. В Москву пожаловала очередная редкая знаменитость из Европы. Елизавета Степановна музыкальна, несмотря на… – Он осекся и поморщился. Как ему избавиться от этого снобизма? Всякий раз норовит добавить – несмотря на происхождение. Да, она из купцов. Но она смотрит на мир шире, чем многие. – С нами будет ее младший брат. С ним ты должна наконец познакомиться, Александра.

Шурочка вздохнула.

– Знаете, дядя, пожалуй, я пойду спать.

– Ага-а… Ты хочешь завтра предстать передо мной ангелом. Или нет, не так. Ты следуешь заветам моей любимой византийской императрицы Евдокии. – Он подмигнул ей.

– Но вы сами заставили читать вам о ней вслух, – ответила Шурочка, задержав шаг.

– Да, мне она нравится больше всех. – Дядя кивнул. – Хотя жила чрезвычайно давно. Но оказывается, даже в пятом веке встречались обольстительные женщины. Чтобы нравиться мужчинам и сохранить цвет лица, она принимала ванны и отдыхала после них часами. Внешность – вот главная сила ее влияния.

Шурочка молчала. Она любила дядю вот таким – он мог перескакивать из века в век, из страны в страну. Ей нравилось следовать за ним и его мыслями.

– Что ж, Византия удивительная, – продолжал он. – Ни у кого не было исключительного права на престол. Только представь себе – всякий свободный гражданин мог надеть на себя царский венец и порфиру. Право сильного – вот суть византийской конституции. Должен сказать, я замечаю в тебе черты, сходные не только с чертами Евдокии, но и Феодоры, особы весьма коварной. – Он поднял указательный палец и погрозил им.

– В чем же мое коварство? – нарочито изумилась Шурочка, вздернув подбородок и заложив руки за спину – Вы хотите познакомить меня с братом вашей возлюбленной, но я не противлюсь.

– Потому что ты любопытна от природы, – заметил дядя. – Но ты кова-арна. Я чувствую. Но все равно тебя люблю.

Она подошла к дяде, наклонилась и поцеловала его в теплую щеку.

Шурочка ушла, а Михаил Александрович остался сидеть в кресле. В который раз он думал о том, что план, созревший у него в голове, едва ли удастся осуществить просто и легко.

Если честно себе признаться, он не был уверен, что составленный им план своей будущей жизни, столь тесно связанный с жизнью племянницы, верен и точен. Он вдруг показался ему похожим на портрет… «Писанный по канону нынешнего времени?» – насмешливо спросил он себя.

В этот приезд в Москву у него была тайная мысль – еще раз обдумать свое положение и решить. Он тяжело вздохнул. Что делать с поместьем, что делать с домом на Остоженке в новые времена? Где взять деньги на содержание и процветание того и другого? А также на собственную привычную жизнь в Европе?

Если сказать честно самому себе, то мысль жениться на Кардаковой и выдать Шурочку за ее брата не совсем уж бескорыстна. В ней Михаил Александрович видел для себя единственный вариант соединить блага прошлой жизни и возможные удовольствия настоящей. Если не идти на брак, то ему следует продать недвижимость и отбыть навсегда в Лондон. Ему достанет средств на привычную жизнь. Даже с заказом обуви на Кинг-стрит, добавил он и улыбнулся, снова полюбовавшись идеальным овалом носка новых ботинок.

Но тогда Шурочка останется без ничего. Ведь Кардакова связала их браки воедино… Какая мудрая женщина, что тебе византийская императрица. Елизавета Степановна тоже не прочь примерить чужое платье на свои круглые плечи. Видно, чувствует, что мышиный цвет не барский…

Фу, как дурно, одернул он себя. Он что же, ежеминутно помнит о том, какого происхождения Елизавета Степановна? Но если они соединятся, уедут в Европу, то на общие деньги – так уж и общие, снова одернул он себя – они будут представлять собой прекрасную пару. Да, уже немолодых, но вполне довольных своей жизнью людей. Она готова учиться у него многому. А это хорошо…