Ханна Хауэлл: Безрассудная

– Ты большой дурак, – вздохнул Дункан Маккорди, дородный лэрд Крейгендаб, и принялся перевязывать рану своего наследника. – Эта девка могла тебя убить. Она имеет право напасть на любого мужчину, который крадется к ней в темноте, не произнося ни слова. Ты что, захотел разрушить все наши планы своей похотью к этой бабе?

– Откуда я мог знать, что эта сука спит с кинжалом в руке? – Когда его красивый двоюродный брат Малькольм рассмеялся, Дональд злобно покосился на него. – Она дорого заплатит за это в свадебную ночь. Я заставлю ее скакать быстро и долго, точно так же, как я собирался поскакать на ее шлюхе-сестре.

– Да, Майри была шлюхой, но именно благодаря ей у нас появилась прекрасная возможность для шантажа и мести, – произнес Дункан. – А скоро и крошечная Эйлис даст нам то, что требуется. – Он потер толстые руки в радостном ожидании.

Уильям – молодой простоватый сын лэрда – нахмурился и погладил рукой редкую бородку.

– Ты уверен, что старый Колин Макфарлан не знает, кто на самом деле отец детей?

– Да, совершенно уверен, – ответил Дункан и резко тряхнул головой. Его длинные седые волосы встопорщились от этого движения.

– Старый дурак этим даже не интересуется. Его заботит только позор семьи, пятно на имени Макфарланов. На что мы должны надеяться, так это на то, что Барра Макдаб знает, кем на самом деле являются эти маленькие ублюдки.

– Он знает, – буркнул Дональд. – Он отлично знает, что дважды вдул в живот Майри Макфарлан. Его жена, потаскуха Агнес, рассказала мне об этом перед смертью. Два долгих года я жаждал отомстить этому сукину сыну. Скоро, очень скоро я это сделаю.

Дункан хмуро посмотрел на своего сына:

– Эти дети помогут нам прибрать к рукам земли Макдабов, и ничего больше. Помни это, Дональд. Ты не должен использовать их для удовлетворения своего уязвленного тщеславия. Ты должен помнить, что они и Макфарланы по крови. Твоя маленькая невеста приходится им теткой.

– В своем сердце она не только тетка, – заметил Малькольм, привлекая к себе всеобщее внимание. – Она сильно привязалась к ним, и ты, Дональд, должен об этом помнить. Тебе следует действовать осторожно.

– Эта стерва будет моей женой, и она будет делать то, что я захочу, иначе пожалеет, – буркнул Дональд. – Клянусь, что борьба наша будет недолгой.

Малькольм вздохнул, но больше ничего не добавил. Он лишь в который раз пожалел, что слишком беден, чтобы покинуть клан или перейти к кому-нибудь на службу.

В отличие от других Малькольм заметил гордую осанку Эйлис. Он также заметил и то, что она заботится о детях под ее опекой так, словно они были ее собственными. У него не было сомнений, что в случае угрозы детям она станет опасной, как волчица, охраняющая свой выводок. Но было ясно, что говорить обо всем этом Дональду бесполезно. Малькольм подозревал, что слепота его родственников в конечном счете причинит им немало проблем.

– Да, – буркнул Дональд. – Эйлис узнает, кто их отец, и, думаю, она не будет особо горевать, когда узнает правду.

– Если Барра Макдаб и в самом деле является их отцом, почему он об этом не объявил? – спросил Малькольм.

– Он не хочет, чтобы кто-либо из его клана узнал, кем была его возлюбленная, точно так же, как Майри не хотела, чтобы кто-то узнал, кто был их отцом, – ответил Дункан.

– Давайте молиться, чтобы он продолжал молчать, поскольку я знаю, что его брат, Александр, не относится к людям, которые сидят на месте и ждут, когда за них дело сделает кто-то другой, – пробурчал Малькольм. Видя, что на его слова опять никто не обратил внимания, он тяжело вздохнул.

Александр боролся с нараставшим раздражением. Однако Барра не замечал этих усилий и беспечно продолжал испытывать терпение старшего брата. Ужин превращался в настоящее испытание, и наступившая в большом зале тишина подсказала Александру, что люди в зале ожидают, что дела станут еще хуже. Пажи и служанки буквально крались мимо столов с напряженным видом людей, ожидающих нападения.

Тем не менее Барра опять напился. Пока сварливая жена Барры была жива, Александр его пристрастию к бутылке даже сочувствовал, считая, что в вине Барра находит успокоение. Но Агнес скончалась уже два года назад, а Барра не просыхал со дня смерти этой женщины.

Это само по себе вызывало крайнее раздражение Александра. Он просто не мог поверить, что скорбь по жене заставляет Барру находить утешение в вине и совершенно терять мужской облик. Сегодня Александр особенно беспокоился, так как в этот день была годовщина смерти Агнес и Барра напился еще сильнее, чем в иные вечера. Его даже пришлось нести в постель. Если бы Агнес была стоящей женой, Александр испытывал бы какое-то сочувствие к своему брату, но, по его мнению, в честь Агнес можно было произнести только один тост – за ее отсутствие. Агнес была злющей ведьмой, которая наслаждалась, унижая каждого мужчину, женщину или ребенка, которым случилось встретиться на ее пути.