Роксана Гедеон - Великий страх

Когда он ушел, я была уже почти счастлива. Причина недоразумений в том, что наши характеры еще не притерлись, мы не привыкли друг к другу, у нас не было на это времени. Но между нами существует любовь, и это чувство поможет нам достичь взаимопонимания.

И все же – хотя мне и не хотелось об этом думать – я не могла не признать, что Франсуа любит меня чуть-чуть не так, как мне бы хотелось.

День 12 июля, понедельник, оказался не таким погожим, как вчера, и солнце светило не так ярко; на небе собирались белые перистые облака. Однако ничто не предвещало дождя, и день был светлый и чистый.

За ночь я достаточно надумалась о своем сыне и проклинала себя за то, что не поехала в Париж сразу же. Вчера Неккер был отправлен в отставку – что, если по этой причине на улицах Парижа, как во времена Фронды, будут возведены баррикады и начнется стрельба? Я дрожала от страха, думая об этом. Мне надо было как можно скорее увидеть Жанно, убедиться, что с ним все в порядке.

На улицу Сент-Элизабет я пришла гораздо раньше, чем было условлено. На мне было простое светло-серое платье, скромная шляпка с прозрачной вуалью; я не надела ни одного украшения, если не считать крошечных золотых сережек в ушах, – словом, я сделала все, как говорил Франсуа. Меня никто бы не узнал в этом наряде. Но долго ли мне еще придется скрывать свое имя, как преступнице?

Франсуа появился ровно в полдень, как мы договорились.

– Пойдемте, – сказал он, – там, за углом, я оставил повозку.

– Повозку?! – переспросила я в ужасе. – Я буду ехать в повозке?

– А чего же вы хотели?

– Ну, я… я надеялась, по крайней мере, что вы найдете для меня извозчичью карету.

Франсуа смотрел на меня насмешливо.

– Мне кажется, вам не приходится выбирать. В Версале такая суматоха, что трудно найти даже повозку. Сомневаюсь, что вам предоставят что-то лучшее даже ради ваших прекрасных глаз.

Он повернулся на каблуках и быстро пошел по улице. Мне не оставалось ничего другого, как пойти следом.

– Что происходит в Париже? – спросила я, едва поспевая за ним. – Как вы думаете, моим детям ничто не грозит?

– Ничто.

– О, Франсуа! – я крепко схватила его за руку. – Вы действительно так думаете? Я хотела бы перевезти их в Версаль.

– К чему развращать детей в столь раннем возрасте? Они будут намного счастливее, если никогда не увидят этого сборища интриганов и шлюх.

Меня занимали иные мысли, и я не обращала внимания на эти крайне нелюбезные слова, хотя была с ним совсем не согласна.

– Но ведь толпы могут напасть на домик, где живут дети!

– Домик они не тронут. Толпы скорее нападут на Версаль.

Он помог мне усесться в повозку, и в это мгновение я обратила внимание на его костюм: синий камзол с двумя рядами пуговиц, жилет с вертикальными красными полосами, серые кюлоты, белые чулки, скромный галстук без кружев… Эта одежда делала его похожим на мелкого клерка или начинающего адвоката. Мне это не понравилось. Я не хотела, чтобы человека, которого я люблю, принимали за какого-то мелкого судейского…

– Ну, а вы-то, вы зачем так вырядились? Вы же депутат!

– Депутату тоже не мешает быть чуть-чуть похожим на сословие, от которого его избрали.

Он взглянул на меня и улыбнулся:

– Ну, не дуйтесь! Подумайте лучше о том, как трудно нам будет попасть в Париж…

– Почему?

– Потому что вокруг Парижа нынче, как я полагаю, собраны войска, и мне неизвестно, открыты ли заставы. Кроме того, на городских улицах наверняка творится что-то невообразимое, и нам будет стоить больших усилий добраться до вашего заветного домика… Но ведь так интереснее, не правда ли?

– Не знаю, как вам, – осторожно отвечала я, – однако мне не хотелось бы оказаться в гуще толпы, подобной той, что три месяца назад разгромила дома Ревельона и Анрио.

– О-о, дорогая! Нынешняя толпа во сто крат решительнее.

– Ваши слова нисколько не успокаивают меня, Франсуа.

– Не волнуйтесь. Никому не удастся узнать в вас знаменитую принцессу д'Энен де Сен-Клер, статс-даму Австриячки…

Он произнес это с такой холодной иронией, что я вздрогнула. Что он хотел сказать? Может быть, хотел напомнить, что мое имя, как имена всех женщин, приближенных к королеве, на улицах Парижа предается проклятиям?

Подавленная тоном Франсуа, я больше не разговаривала, молча наблюдая за дорогой. Повозка подскакивала на камнях, дребезжа, миновала Севрский мост. Запах пепла почувствовался в воздухе. Я подняла голову.