Виктория Холт - Три короны

– Папа, расскажи мне о голландцах, – попросила Мария.

– Всему свое время, дочурка, – сказал герцог. – Сейчас нам нужно собираться. Видишь, твоя няня уже стоит с платьем, которое ты наденешь в дорогу. А со мной ты еще успеешь наговориться, даю тебе слово. Я хочу, чтобы ты знала о том, что происходит в нашей стране. Не забывай, ты ведь моя дочь и племянница Его Величества.

Мария вспомнила об этом и подумала, что родилась самой счастливой девочкой во всей Англии. Ее отец был лучшим мужчиной в мире; мать – лучшей из женщин; и вдобавок у нее был дядя, которому все должны кланяться и который – так ей казалось – втайне жалел о том, что она приходится ему племянницей, а не дочерью.

Несколько месяцев, проведенных в Йорке, были счастливым временем для всей семьи.

Герцог и герцогиня наконец-то примирились – отсутствие любовниц герцога благотворно сказалось на настроении герцогини, а по другим причинам они никогда не ссорились.

Яков и Анна как бы заново пережили те первые недели их брака, когда весь мир, казалось, ополчился против них, а они противостояли ему, крепко держась друг за друга.

Они вместе наблюдали за воспитанием и образованием Марии, вместе радовались ее успехам. Герцогу нравилось в ее присутствии принимать морских офицеров, часто приезжавших с докладами о состоянии дел на флоте.

– Даю голову на отсечение, – сказал он как-то Сэмюэлю Пепису, навещавшему его чаще других подчиненных, – леди Мария понимает многое из того, о чем мы говорим.

Разумеется, это было преувеличением, но Мария и впрямь слушала очень внимательно – ей хотелось доставить удовольствие своему отцу.

Чтобы заслужить его одобрение, она усердно готовила уроки и с нетерпением ждала каждого его прихода в детскую. Когда Анна была у герцогини, она проводила время с герцогом, и его слуги говорили, что их хозяин больше всех на свете любит свою старшую дочь.

Однажды отец пришел к ней немного грустный. Посадив Марию к себе на колени, он сказал, что вынужден покинуть ее.

– Совсем ненадолго, – как бы оправдываясь, добавил он.

– Ох, папа, – с трудом сдерживая слезы, прошептала она.

– Послушай, маленькая, – продолжал герцог, – дядя Карл сейчас в Оксфорде, там же и парламент, поэтому я должен присоединиться к своему брату. Нам предстоит множество дел. Ты меня понимаешь?

Она кивнула, но при этом крепче сжала его пальцы – показывая, что без борьбы не сдастся.

– Очень хорошо, что ты понимаешь, какие обязанности лежат на короле и его брате. Видишь ли, любовь моя, может так случиться, что когда-нибудь ты станешь английской королевой… да, ты вправе рассчитывать на такую честь. Подумай об этом, любимая.

– А Анна?

– О, Анна – твоя младшая сестренка! Она идет после тебя. А у дяди Карла нет сыновей.

Мария с долей замешательства подумала о своем двоюродном брате Джемми, известном в Англии как Джемми Монмут. До сих пор она считала, что тот был сыном дяди Карла.

– Да, у него нет сыновей, которые могли бы наследовать трон, – продолжал отец, – поэтому после смерти Карла королем стану я. А после моей смерти… – Она с испугом посмотрела на него, и он нежно поцеловал ее. – Ну, у меня впереди еще много лет сравнительно благополучной жизни… но когда-нибудь я превращусь в жалкого, немощного старика, а ты будешь красивой замужней женщиной, матерью двоих или троих детей. И вот тогда, любовь моя, если у дяди Карла так и не появится наследник, – тогда ты сможешь стать королевой Англии.

Едва ли она полностью осознала смысл его слов, но он был доволен, что поделился с ней частью своих мыслей; ей не мешало знать, какую роль она могла сыграть в истории своей страны.

Затем герцог переменил тему разговора – стал рассказывать, как воевал в Европе и как с дядей Карлом скитался по всем государствам христианского мира, потому что злодей Кромвель прогнал их из Англии. Он мог бы поведать о многих своих приключениях той поры, но Марии больше всего нравился рассказ о том, как английский народ решил положить конец пуританскому правлению и призвать на родину обоих наследных принцев, Карла и Якова. Она любила слушать об их возвращении; о лондонских колоколах, звонивших без умолку; о горожанах, кричавших от радости и бросавших цветы под ноги братьев, их верных друзей и немногочисленной свиты, – желавших поскорей забыть об унылом времени пуритан.

– Они знали, что дядя Карл снова развеселит их, – сказала Мария.

Отец кивнул. Она была права. Карл и вправду заставил их смеяться – над своими остротами, добродушной беззаботностью и бесконечными любовными интригами.