– Вот, возьмите. Когда будете в Мехико-Сити, непременно разыщите меня. Для меня будет большой честью поужинать с вами.
– Благодарю вас, – сказала Эмбер довольно сухо. Она взяла записку все из той же вежливости, зная, что выбросит ее сразу же, как только простится с попутчиком. Впрочем, собственная холодность смутила ее, и она поспешила добавить: – Прошу меня извинить, я устала и хочу подремать.
С этими словами она повернулась к собеседнику спиной и поудобнее устроилась на сиденье. Долгое время ей слышалось несколько учащенное дыхание, и она надеялась, что не обидела молодого человека, так резко оборвав разговор. Эмбер чувствовала, что он продолжает смотреть на нее.
Постепенно, однако, ей удалось мыслями вернуться в свое прошлое.
Мать Эмбер умерла, когда девочке было двенадцать лет. Отец оставил ее на попечении бабушки по материнской линии, а сам перебрался в Мексику. Писал он так редко, что бабушка не раз заводила разговор о том, что он не вернется – намек на то, что Эмбер брошена, и притом окончательно. Потом они получили письмо с уведомлением о его женитьбе на богатой вдове по имени Аллегра Алезпарито.
Эмбер сопротивлялась попыткам бабушки убедить ее в том, что отец отказался от нее навсегда. Разве он не писал, что позже, когда она окончит школу, он пришлет ей деньги на переезд в Мексику, чтобы они могли наконец воссоединиться?
Редкие письма были длинными. Страница за страницей посвящались в них описанию радостей той жизни, которая ожидала Эмбер на ранчо. Девочка читала и перечитывала их, пока бумага не начинала просвечивать на сгибах.
Но годы шли, и она стала получать лишь открытки к Рождеству и дню рождения, в которых неизменно было несколько сухих строчек. А между тем ее жизнь с бабушкой никак нельзя было назвать счастливой. Старушка предпочитала полное уединение и требовала того же от своей подопечной. Той не разрешалось иметь даже подруг, не говоря уже о кавалерах. Если какой-нибудь молодой человек отваживался явиться с визитом, что тут начиналось! Бабушка не только прогоняла его, но и преследовала, вооружившись метлой. Единственным, что позволялось Эмбер, были воскресные выходы в церковь, на проповедь, да и то было строжайше запрещено оставаться после нее для светской беседы. Порой удавалось выйти за покупками, но это время было расписано по минутам. Бабушка и слышать не хотела о танцевальных вечерах, пикниках и другом фривольном времяпрепровождении.
Эмбер считала сначала годы, потом месяцы до того дня, когда сможет наконец проститься с этим унылым существованием. Однако когда на горизонте забрезжила свобода, бабушка слегла и оказалась прикованной к постели на два бесконечно долгих года. Пришлось терпеливо ухаживать за ней днем и ночью, запрятав подальше мечты о долгожданном освобождении.
Когда старушка отошла в мир иной, Эмбер послала телеграмму отцу. Тот ответил незамедлительно. Он сожалел, что дела не позволяют прибыть на похороны, и прилагал к письму деньги на билет. На скромном погребении присутствовали только сама Эмбер, падре и несколько членов церковной общины. А уже на другой день Эмбер продала дом, в котором прожила столько лет, и все скромное имущество бабушки.
Что ожидает ее впереди, думала Эмбер, глядя в окно вагона. Она знала лишь, что будет жить на мексиканском ранчо с отцом и его женой. В письмах он также упоминал о пасынке, двадцатилетнем Валдисе, и падчерице Маретте. Эмбер всей душой надеялась, что они станут одной дружной семьей. Ведь, в сущности, она не знала, что такое большая семья. Она тосковала по тесному семейному кругу, по теплу и взаимопониманию.
Ее намерение подремать было всего лишь уловкой, но незаметно за раздумьями Эмбер одолел сон.
Спустя некоторое время на плечо ей опустилась рука. Эмбер мгновенно открыла глаза, не сразу сообразив, где она и что от нее хотят. Оказывается, уже ночь, и проводник пришел сказать, что надо готовиться к выходу – скоро ее станция.
Эмбер возблагодарила Небо за то, что в свое время выучила испанский, и теперь поняла проводника без труда.
Долгие годы она с усердием учила этот язык, лелея надежду рано или поздно уехать к отцу в Мексику. К счастью, привратник в доме бабушки был испанец по происхождению, и беседы с ним помогали девушке практиковаться.
Эмбер улыбнулась, вспомнив, как то и дело приставала к старику с разговорами, а тот отмахивался и возмущался, правда, больше в шутку, уверяя, что учитель из него никудышный. Сейчас, мысленно горячо поблагодарив его, она подняла с сиденья сумочку и парусиновый баул. Большой сундук с вещами находился в багажном вагоне. Поправив волосы перед темным окном, Эмбер невольно вздохнула и зажмурилась, торопливо шепча молитву. Она молилась о том, чтобы будущее принесло все то, о чем она мечтала, чего ей так недоставало в прошлом.
Читать дальше