Стефани Блэйк - Обжигающий огонь страсти

– Все равно. Ты ведь моя лучшая подруга. – Адди надула губки и потрогала свою грудь.

– Ну… теперь ты знаешь. И что ты об этом думаешь?

– Я думаю, это омерзительно. И даже смешно. – Она хихикнула и тут же прикрыла губы ладонью. – Можешь ли ты представить себе, Дорис, чтобы твои мать и отец, чтобы мои мать и отец, чтобы они занимались такими вещами? Надо же!

Девушки катались по траве, корчась от смеха.

– Эй, чего вы там гогочете? – послышался голос.

Со стороны фермы приближался Джон Блэндингс, брат Дорис, высокий, смуглый, очень красивый шестнадцатилетний юноша с прямыми черными волосами, влажными темными глазами и таким же вздернутым, как у сестры, носом.

– Расскажите-ка мне, почему вы хохочете, – сказал он, приблизившись.

Девушки подавили смех, сели и оправили юбки.

– Иди по своим делам, Джон, – сказала Дорис, – а в женские разговоры тебе нечего соваться.

– Да ну?.. – Парень подбоченился и рассмеялся. Глядя на него, Аделаида вдруг почувствовала, что густо краснеет. Тщетно старалась она избавиться от своих фантазий. Воображение рисовало ей всю ту же постыдную картину: они с Джоном Блэндингсом, обнаженные, проделывают это в постели.

С того знаменитого дня, ставшего своего рода вехой в жизни Аделаиды, ее стали одолевать запретные и дикие мысли, мысли о плотской любви. Правда, мать заверила девушку, что в этом нет ничего постыдного. Ну конечно же, нет. Адди знала, что ее родители никогда не станут заниматься грязными или постыдными вещами.

И вот сейчас Адди сидела на стоге сена, и ее вновь осаждали волнующие воображение мысли и видения. Неожиданно она вздрогнула, что-то заставило ее поднять голову. В следующее мгновение Адди увидела мужчину, перелезавшего через изгородь, отделяющую собственность Дирингов от фермы Блэндингсов. Девушка насторожилась и прикрыла подолом лодыжки.

Мужчина направлялся прямо к ней. Прежде чем он успел подойти, Аделаида узнала Джона Блэндингса. Он был в клетчатой рубашке, в штанах из грубого сукна и в высоких сапогах. На шее у него был повязан алый платок.

Джон улыбнулся и помахал рукой:

– Привет! Что ты там делаешь?

– Принимаю солнечную ванну.

– Солнечную ванну? Никогда о такой не слышал.

– Ничего удивительного. Я сама ее изобрела.

– Но в том, что ты говоришь, нет никакого смысла. Чтобы принять ванну, надо раздеться.

– Ты в самом деле так думаешь? – Она посмотрела ему в глаза, и он отвернулся. Его лицо залил жаркий румянец.

– Странная ты девушка, Адди, – сказал Джон, смущенно улыбнувшись. – Многие девушки укрываются от солнца, а ты – наоборот.

Она пожала плечами:

– Что поделаешь, если мне не нравится слишком белый цвет кожи, который так обожают некоторые молодые дамы. Я хочу выглядеть загорелой и здоровой. Вот и все.

Она закатала рукава с оборками, показывая обнаженные руки. Затем машинально приподняла юбку, демонстрируя загорелые ноги, но тут же вновь их прикрыла.

– Да ты просто красавица, Аделаида, – пробормотал Джон. – Кто-нибудь говорил тебе об этом?

– Спасибо за комплимент, Джон. Ты очень мил. – Девушка прижала ладони к пылающим щекам; ей нравилось, что молодой человек смотрит на нее с восхищением. – Посиди со мной рядом. – Она похлопала ладошкой по сену.

– Только на минутку. Я должен поговорить с твоим отцом. Хочу попросить, чтобы он одолжил нам упряжную лошадь. Старый Харри захворал, бедняга.

Увидев обнаженные девичьи ноги и упругие груди в вырезе платья, Джон пришел в замешательство. Он украдкой примял тугую выпуклость на своих тесноватых штанах.

«Какая же ты свинья, Блэндингс», – мысленно отчитал он себя.

Джон пристроился рядом с девушкой на стоге сена, ничем не выдав своих тайных желаний.

– Как ни странно, это кое-что мне напоминает, – сказала Адди. – Мы тогда только-только здесь поселились. Твои родители пригласили нас на чай, и мы – ты, Дорис и я – пошли играть в вашем сарае.

Джон кивнул:

– Да, на сеновале.

– И мы скатывались по сену до самого пола. Это была чудесная забава.

Джон заставил себя улыбнуться. Забава, что и говорить, чудесная. Ребята с фермы просто обожали возиться в сене с местными красоточками, прикидываясь, что им все равно, девочки они или мальчики. Особенно привлекала их Салли Мак-Артур. Уже в двенадцать у нее были упругие грудки и круглый задик. Джон просто счет потерял, сколько раз съезжал с сеновала на спине Салли. Просунув руки под мышки, он ощупывал ее грудки, а его твердая шишка так и упиралась в ее ягодицы.