Виктория Холт: Роковой выбор

Во дворце нас приветствовала леди Фрэнсис Вилльерс. Она улыбалась, но я чувствовала, что она могла быть и суровой. Она сделала реверанс, но мне показалось, что для нее это была лишь пустая формальность, не более как дань нашему положению, и что впоследствии нам придется подчиняться ее воле.

Меня удивило, что с ней были шесть девочек, некоторые заметно старше меня. Я взглянула на сестру. Ее это все, видимо, мало занимало.

– Добро пожаловать в Ричмондский дворец, – сказала леди Фрэнсис. – Мы все очень рады приветствовать вас здесь, не правда ли? – Она повернулась к девочкам, стоящим на шаг-другой позади нее.

– Мы счастливы исполнить любое пожелание леди Мэри и леди Анны, миледи, – отвечала самая высокая из них.

– Нам всем здесь будет хорошо, – продолжала леди Фрэнсис. – Я и мои дочери прибыли сюда, чтобы служить вам, и я знаю, что мы все будем добрыми друзьями. Могу я представить вам своих дочерей, леди Мэри, леди Анна?

Я кивнула, приняв, насколько это было возможно, самый величественный вид. Анна широко улыбнулась.

– Моя старшая дочь, Элизабет…

Много времени спустя я часто задумывалась, почему это судьба не предупреждает нас, какое значение будет иметь для нас в дальнейшем та или иная встреча. Должно же было у меня быть предчувствие, какую роль сыграет эта девушка в моей жизни. Я часто уверяла себя, что уже в первый момент, как я увидела ее, я поняла, что мне следует ее остерегаться, что она хитрая, умная – куда умнее меня – и что она сразу невзлюбила меня, поскольку, считая себя во всех отношениях выше, была вынуждена свидетельствовать мне свое почтение только потому, что я была из королевской семьи.

Но нет, о ее истинном отношении ко мне я узнала гораздо позднее. Я была мала и наивна; в этом у нее было надо мной преимущество. Стоило бы мне тогда только сказать отцу «Мне не нравится Элизабет Вилльерс», и он, хотя и был отстранен от нашего воспитания, тут же убрал ее от меня. Элизабет была себе на уме. Она знала, как уколоть в самое больное место, но колкость была облечена в такие слова, что в случае моей обиды у нее всегда была возможность сказать, что ее не так поняли. Она была слишком умна, слишком хитра для меня. Вот почему Элизабет всегда была победительницей, а я – жертвой.

Ее отнюдь нельзя было назвать красивой, но в ее внешности было что-то необычное, быть может, потому, что глаза ее слегка косили. Это было едва заметно. Я улавливала это только временами. Волосы ее имели оранжевый оттенок. Анна Трелони, моя любимая подруга, называла его «имбирным». Элизабет нравилась ей не больше чем мне.

Нам представили и других дочерей:

– Миледи, мои дочери, Катарина, Барбара, Анна, Генриетта и Мария.

Они присели. Анна Вилльерс походила на свою сестру Элизабет. Взгляд у нее был умный и проницательный. Но на меня она произвела не такое сильное впечатление – возможно, потому, что она была моложе.

Итак, мы обосновались в Ричмондском дворце.

Жизнь в Лондоне вошла в обычную колею. Город практически отстроили заново, и он выглядел красивее и чище, чем раньше: улицы стали шире, а зловонные сточные канавы на время исчезли.

Мой отец вместе с королем принимали большое участие в перестройке. Пока шли работы, они часто совещались с архитектором, сэром Кристофером Реном.

В ту пору мой отец не был счастлив. Он тосковал по моей матери, и ему внушало большое беспокойство ухудшающееся здоровье моего маленького брата Эдгара. Приезжая в Ричмонд, он подолгу говорил со мной, и я узнала от него многое, потому что в расстройстве он высказывался иногда необдуманно и так, словно разговаривал сам с собой.

Однажды он был очень сердит.

– Сюда приезжает епископ Комптон, – сказал он.

– К нам? – спросила я. – Но зачем?

– Его назначил король. Он будет заниматься вашим религиозным воспитанием.

– Вам это не нравится?

– Нет. Мне это не нравится.

– Тогда почему вы позволяете ему приехать?

Он погладил меня по лицу и печально улыбнулся.

– Мое милое дитя, в этом вопросе я должен подчиняться желаниям короля. – Неожиданно гнев его разгорелся. – Или это будет так, или…

Он отвернулся от меня и уставился прямо перед собой. Я испуганно смотрела на него.

– Я бы не вынес этого, – пробормотал он, – я бы не мог потерять вас.

– Потерять нас! – воскликнула я в страхе.

– Они бы отняли вас у меня. Или… они не позволили бы нам встречаться часто. Отнять у меня… моих собственных детей… они говорят, что я не должен… что я не могу воспитывать вас… и все потому, что я постиг истину.