Кристина Додд - Под шотландским пледом

Он усадил ее на что-то жесткое и ровное достаточно высоко над полом, ноги у нее свисали. Потом снял с нее плед, и лицо ее оказалось на одном уровне с его лицом. Она сидела на узком ламповом столике спиной к стене, Хэдден стоял у нее между ног.

– Я вас похитил. Похитил точно так же, как первый Макнахтан похитил свою невесту. Я выполнил условия. Я ваш жених. – При этих словах его синие глаза сверкнули.

Если бы это было в ее власти, ее глаза метнули бы пламя.

– Вовсе вы не мой жених. И я не собираюсь всю жизнь жить, подчиняясь какому-то несчастному старому суеверию.

– А почему бы и нет? Живете же вы, подчиняясь каким-то несчастным старым страхам.

У нее перехватило дыхание. Неужели он узнал? Или это только предположение? Или кто-то разболтал ему то, о чем болтать не следовало? Мысль о подобном предательстве раздражающе подействовала на ту сторону ее личности, которую она скрывала от всех и которой никогда не осмеливалась посмотреть в лицо. И Андра сказала с упреком:

– Вы все это обдумали заранее.

Он сказал низким напряженным голосом, приблизив лицо к ее лицу:

– Нет, леди. Если бы я захотел, я мог бы отвести вас туда, откуда вы не сможете убежать. Я знаю такие уединенные места на пустоши, которые гораздо больше годятся для любви. Нет, вините в этом ваших преданных слуг.

Она почувствовала облегчение, смешанное с возмущением. Значит, он не узнал. Но…

– Вы использовали меня.

Это было справедливое обвинение, и ей захотелось придумать какой-то умный ответ. Но как могла она думать, если он не только не обращал внимания на ее попытки отвести от себя его руку, но, наоборот, еще сильнее прижался к ней? От его прикосновения в недрах у нее заныло, и все прочие ощущения как ветром сдуло.

– Этим ничего нельзя уладить, – слабо сказала она.

– Этим можно уладить все.

– Как мужчины любят все упрощать!

– Как женщины любят все усложнять! – И с быстротой молнии он сунул другую руку ей под юбку.

– Прошу вас, вы не могли бы…

– Мог бы, – заверил он, еще ближе придвигаясь к ней. – Сию же минуту.

Она отпихнула одну его руку и занялась другой, которая неторопливо пробиралась вверх по ее ноге, облаченной в панталоны и чулки. Свободная рука теперь принялась обводить кругами ее грудь. Андра схватилась за эту руку. Он потеребил ее губы, потом провел по ним языком. Андра схватила Хэддена за ухо и потянула голову назад.

Он навис над ней, возбуждая чувственность легкими покусываниями и успокаивающими поцелуями. Когда Андра отбивала атаку на одном фронте, он начинал действия на другом. Она неизменно отставала на шаг. Она никогда еще не сталкивалась с такой изобретательной тактикой, и все ее возражения сводились к глупому испуганному писку.

– Не нужно! Черт бы вас побрал! Нет! Не здесь! Не…

А он развел в сторону разрез в ее панталонах, легко коснулся ее чувствительного бутона и резко просунул в нее пальцы.

Она широко раскрыла глаза. Вжалась спиной в стену. Вожделение – ах, это, наверное, и есть вожделение – подхватило ее и понесло, точно камешек в весеннем потоке.

Она так долго жила, охваченная неистовым разочарованием и смятением, что не думала осознанно ни о своем, ни о его теле, ни о том, как великолепно они сливались в ту ночь два месяца назад. Но ее часто посещали чувственные сны, которые кончались одиноким завершением, и, наверное, из-за этих снов ее тело было наготове.

Одного вида Хэддена было достаточно, чтобы вызвать у нее возбуждение, а исходящий от него запах еще больше подстегивал ее. Но если ее тело было слабым, разум слабым не был.

– Я не могу ответить на ваши ласки. Слишком много волнующих воспоминаний стоит между нами. – Сказав это, она подумала, что ее слова, наверное, покажутся Хэддену смешными. Она со всей очевидностью отвечает ему, несмотря на все смятение, охватившее ум.

Но Хэдден не смеялся. Он медленно поглаживал ее, распаляя еще сильнее.

– У нас много есть о чем вспомнить. О днях, когда мы работали вместе. О вечерах, когда мы играли в шахматы и смеялись. О ночи… Дорогая, вы помните ту ночь?

Голос его звучал ровно, тепло, искренне, Хэдден был занят ею, и только ею. Он мог бы соблазнить ее одним этим голосом, и она сжала бедра, чтобы заставить его замолчать.

Но это не помогло. В результате ее реакция на него только стала еще сильнее.

И он это заметил, потому что улыбнулся. Улыбнулся теплой, дерзкой, воистину мужской улыбкой, которая вызвала у нее возмущение и от которой растаяло все тело.