Кристина Додд - Под шотландским пледом

– Кто еще?

– А? – Она подняла на него невинный взгляд. Он ни на минуту не поверил в эту невинность.

– Я никогда не слышал об этом раньше. Кто еще был белой вороной?

– Ну… мой отец, например. – Шелестя бумагой, она развернула очередной бугристый сверток, и появилась статуэтка обнаженной женщины высотой в пять дюймов, с огромной грудью. Андра снова усмехнулась, но на этот раз ее веселость выглядела натянутой. – Посмотрите. Это из Греции. Дедушка считал, что это богиня плодородия.

– Вот как? – Хэдден едва взглянул на безобразную фигурку. – А что натворил ваш отец?

– После того как дедушку выслали, папа решил бороться за свободу Шотландии, и, полный патриотизма и виски, он поехал в Эдинбург, чтобы взорвать дворец, где заседает парламент.

Когда Хэдден в последний раз был в Эдинбурге, он видел эту благородную каменную громадину и теперь язвительно сказал:

– Ему это не удалось.

– Да. По дороге они с моим братом пили в каждом городском пабе и всем рассказывали о своем плане.

Удивление Хэддена все возрастало.

– И ваш брат тоже?

– Мать говорила, что они нарочно рассказывали о своих намерениях, потому что оба были слишком добросердечны, чтобы действительно причинить вред кому бы то ни было, англичанин он или нет. – Андра развернула еще один сверток и показала Хэддену статуэтку почти такого же размера, как и первая, только из бронзы.

Когда она протянула статуэтку Хэддену, миниатюрная фигурка женщины, одетой в юбку из рубчатой ткани, словно приветствовала его, блеснув золотистыми глазами.

– Из Скандинавии, – сказала Андра. – Дедушка говорил, что это тоже богиня плодородия. Местные жители придавали ей большое значение.

Хэдден взял у нее женское божество.

– Они находятся в эдинбургской тюрьме?

– Кто? А, отец и брат? – Андра проговорила это с подчеркнутой небрежностью, которая не смогла обмануть Хэддена. – Нет. Оба были объявлены вне закона, и оба бежали в Америку. Отец умер, а брат время от времени пишет мне. Он женился там на очень энергичной женщине и вполне процветает.

– Сколько вам было лет, когда это произошло?

– Одиннадцать.

– Понятно. – Хэдден понял больше, чем ей хотелось бы. Мужчины ее семьи, те, которым следовало защищать ее от всех трудностей, бросили ее ради бесполезной славы. Андра готовилась жить, как все молодые девушки – танцевать, кокетничать, принимать ухаживания местных лордов, а вместо этого ей пришлось стать единственной опорой клана Макнахтанов. – Бедная ваша матушка, – осторожно сказал он.

Она распаковывала следующий сверток, и пальцы у нее слегка дрожали.

– Да. Начнем с того, что матушка была человеком слабым, и когда пришли солдаты, это настолько вывело ее из душевного равновесия, что она взяла в свою постель… Посмотрите! – Андра покачала изящной глиняной статуэткой женщины в пышной юбочке, обнаженной до пояса, держащей в каждой руке змею. – Это с Крита. Мы считаем… – Голос ее оборвался. Она, нахмурившись, посмотрела на полуголое существо. Потом подняла глаза на Хэддена. – Вам это неинтересно.

– Это вы насчет богинь плодородия во всем их обнаженном великолепии? – спросил он и тут же добавил, проявив явно нежелательную проницательность: – Или о вашей семье?

Андра задохнулась и отпрянула, и это сказало ему очень и очень многое.

– Не говорите глупостей. Конечно, я говорю о богинях. – Она попыталась сунуть статуэтку обратно в сундук, но Хэдден схватил обнаженную фигурку и поставил ее на пол рядом с остальными. Андра поспешила к следующему сундуку.

– Андра, – Хэдден положил руку ей на плечо, – скажите мне правду.

Андра откинула крышку с такой живостью, что старое дерево заскрипело.

– Я найду его здесь, – возбужденно сказала она. – Я уверена, что найду.

– Найдете?..

– Свадебный плед. – Бумага зашуршала, когда Андра стала разворачивать ее. – Вы ведь ради него приехали, не так ли?

Не так. Он это знал. И она это знала. Но Андра дрожала от чувств, с которыми не могла совладать. Она не могла посмотреть на него, не могла посмотреть в лицо правде, и кажется, он это понял.

Но ему это не понравилось, и негодование вспыхнуло с новой силой.

Как смеет она ставить на одну доску его и этих мужчин? Этих недостойных и слабых членов ее семьи?

И как она смеет сравнивать себя со своей матерью, слабым созданием, сокрушенным утратой мужа и сына? Андра не слабая; она сильная, она, не дрогнув, смотрит в лицо жизни и всевозможным житейским испытаниям. У него есть кое-какие подозрения, и если он не ошибается, она просто боится, что, получив что-то в кредит, ей придется платить большие проценты.