Сюзан Таннер - Сердце изгнанника

Отбросив его, Амальрик обнял дрожащую сестру. Он свирепо поглядел на священника, который принял вызов.

– Вы пожалеете об этом дне, – предостерегающе сказал он, расправляя свою сутану.

– Я сожалею о том дне, когда вы впервые появились в замке Сиаран. – Амальрик передал Сесиль на руки Ниарры и стоял со сжатыми кулаками до тех пор, пока священник не отвернулся и не направился широкими шагами к часовне в хлопающей на ветру сутане, которая окутывала его напоминающее треугольник тело. Погруженный в свои мысли, Амальрик наблюдал, как Сесиль высвободилась из рук Ниарры и, гордо распрямив плечи, направилась к главной башне замка. Наступит ли время, подумал он, когда Сесиль Лотаринг научится сдерживать себя и перестанет сеять семена раздора?

Ниарра привела Сесиль в комнату ее матери, куда сама вошла не без тени смущения, которое все еще испытывала после четырехлетнего замужества и пребывания в этом доме. Жизнь била через край в этой семье, члены которой, даже эта миниатюрная женщина, ее свекровь, всегда были уверены в себе.

Джиорсал Лотаринг отложила в сторону тонкую ткань для алтаря, которую вышивала, и с улыбкой посмотрела на невестку. Солнечные лучи, проникающие в комнату через узкое окно, высветили прекрасные черты лица Ниарры, но ее обычно золотисто-коричневые глаза были темны от испуга. Джиорсал перевела взгляд на дочь, и яркое пятно на щеке Сесиль частично помогло ей понять причину этого испуга.

Джиорсал встала. Гнев охватывал ее по мере того, как она изучала темные отпечатки пальцев на нежной коже лица дочери.

– Сэлек высечет любого из твоих братьев, кто осмелился поднять на тебя руку. – Она не могла себе представить, что кто-то другой мог сделать это. Сесиль постоянно дралась со своими братьями, а ее острый язычок время от времени приводил в бешенство то одного, то другого. Но чтобы ударить ее! Нет, до такого никогда не доходило.

– Матушка, – с нежностью в голосе сказала Ниарра, – ваши сыновья здесь ни при чем.

– Тогда кто? – голос Джиорсал был резким и холодным и звучал, как трескающийся лед.

Ниарра любила свою свекровь, хорошо знала и уважала ее за постоянную готовность броситься на защиту своих детей. И хотя было трудно представить себе более миниатюрную женщину, чем она, а серебряные пряди, вкравшиеся в золото ее волос, и морщины вокруг рта и глаз безжалостно говорили о возрасте, она была сама гроза. Ниарра предпочла бы встретиться с диким животным, но не с Джиорсал Лотаринг в тот момент, когда она защищала своих детей.

Сесиль ободряюще похлопала Ниарру по руке и ответила:

– Это отец Эйндреас ударил меня. Я спровоцировала его, – добавила она просто.

– Я убью этого человека, – выдохнула Джиорсал, глаза ее горели голубым огнем. – И это будет для него мягким наказанием по сравнению с тем, что сделает с ним отец, если доберется до него первым.

Видя, что ее дочь не очень страдает, Джиорсал слегка расслабилась.

– Что ты сделала, чтоб спровоцировать его на это, Сеси?

– Я только сказала правду!

Ниарра удивилась простоте, с которой Сесиль объяснила свою точку зрения.

– По его мнению, она богохульствовала, – объяснила Ниарра, повторив слова, сказанные Сесиль священнику.

Джиорсал с трудом сдерживала улыбку.

Как она может осуждать дочь за то, что та исповедует взгляды, которые она сама разделяет? Однако она знала, что Ниарра никогда бы не могла и подумать о том, чтобы открыто бросить вызов церкви.

– Сеси не хотела быть непочтительной, Ниарра.

Успокаивающая реакция свекрови не могла обмануть Ниарру. Она знала, что ничто не сможет укоротить ни язычок Сесиль, ни ее мысли.

– Скажите это отцу Эйндреасу, – сказала она с сожалением. – Нам повезет, если епископ не обратит на нас свой гнев. Он может поставить под сомнение нашу верность церкви. – Она содрогнулась при одной мысли о такой возможности.

– Отцу Эйндреасу приходилось иметь дело с особами более острыми на язык, чем моя дочь, уверяю тебя. Конечно, ему бы следовало научиться сдерживать свой темперамент, особенно когда он имеет дело с искренними детскими признаниями.

Она улыбнулась, заметив, как оскорбилась Сесиль на то, что ее назвали ребенком. Действительно, к шестнадцати годам Сесиль расцвела и превратилась в молодую женщину с тонкой талией, округлыми бедрами и грудью, которая больше не выглядела плоской под корсажем платья.

– Нет особого вреда в том, что здесь, в Сиаране, каждый говорит то, что думает.