тия Дивайн - Жажда наслаждений

— Лицом в грязь, Николас. И прямо в ней я разотру вас в порошок без всякого сожаления.

Он не ответил; образ был очень силен, но он был намного сильнее ее. Он бы утащил Элизабет за собой в грязь. И сделал бы с ней то, о чем она даже не предполагала…

Он развернулся и, подойдя к окну, выглянул на террасу. Забавная вещь терраса. Построенная намного выше уровня земли, она давала человеку, находящемуся на ней, возможность почувствовать себя королем всех окружающих владений.

— Тебе нужен русский? — надменно спросил он.

— Не нужно менять тему разговора.

— Теперь тема нашего разговора — русский. Предыдущая тема закрыта, потому что она была великолепным, хотя и рискованным блефом. У тебя нет доказательств, не существует никаких доказательств и никогда не будет существовать. А теперь вернемся к тому, что ты хочешь: ты хочешь русского. Ты никогда его не получишь, и с твоей стороны абсолютно бесполезно даже пытаться его получить. Что такого ты можешь ему предложить, чего он не может получить от любой другой женщины?

Она не хотела касаться разговора о своих чувствах; она не желала, чтобы какой-то самозванец знал хоть что-то о ее сердечных желаниях. Но тут возникла непрошеная догадка: «Он хочет меня».

И она не была уверена, кого она имела в виду под «ним».

— Он хочет меня, — произнесла она. Он устремил на нее тяжелый взгляд.

— Тебе нечего ему предложить, кроме своего тела и своей невинности. Собственно, как раз то, что он может в любой момент получить от любой женщины.

Невинность! Она резко встала.

— Я больше не намерена слушать ни единого слова.

— Однако ты будешь слушать. У тебя нет выбора.

— Всегда есть выбор. — Она швырнула бумаги на стол и гордо направилась к двери.

— Тогда сделай сейчас правильный выбор, — невозмутимо продолжал он. — Я предлагаю сделку.

— Неужели, Николас? Сделку? А что я могу предложить, у меня ведь ничего нет? — Она чувствовала гнев, ярость из-за того, что он поставил ее в такое безвыходное положение.

— Молва. Предположения. Вещи, о которых люди распускают сплетни. Слухи, которые я не хотел бы воспроизводить, даже если они ничем не обоснованы.

— То, о чем знал Уильям, — едко заметила она.

— Уильям ничего не знал, даже как лишить девушку девственности.

Она замахнулась на него:

— Ах ты, ублюдок!

Он поймал ее руку таким сокрушающим движением, что мгновение Элизабет не ощущала ничего, кроме его мощи.

— Ты же до сих пор девственница, во всех смыслах, — сказал он. — И если ты хочешь заполучить русского, тебе нужен я. А также то, что я могу тебе дать. Чему я могу тебя научить. Что могу дать почувствовать.

— Нет. Нет. Нет! — Она выдернула свою руку. — Нет. Вы за кого меня принимаете?

— За юную, прекрасную вдову, которую никогда должным образом не трахали и которой, возможно, в любом случае придется продавать свое тело, чтобы сводить концы с концами. Предлагаю обдумать мое предложение, Элизабет. Представь себе два варианта развития событий. Твой путь упрямства: ты едешь в Лондон и с головой окунаешься во все страсти борделей на Мит-стрит. Или путь, который предлагаю я: ты остаешься в Шенстоуне со всеми удобствами. В твоем полном распоряжении будут двое мужчин: один — для твоего обучения, другой — для любви. Более того, ты будешь получать денежное содержание, чтобы ты могла по своему усмотрению расходовать его на своего отца. Можешь позволить ему жить здесь — тем самым убережешь его от многих забот. В любом случае твоя проблема будет решена. На большее ты не можешь рассчитывать.

— Так вы предлагаете мне стать любовницей двух мужчин в обмен на молчание, которое означает, что я больше никогда не упомяну о том слухе, — усмехнулась Элизабет. — Проблема в том, что я не согласна.

— А тебе следовало бы ухватиться за мое предложение обеими руками, — холодно сказал он. — Если у тебя не хватит опыта, чтобы удержать русского, он тебя бросит. Разве он так однажды уже не сделал? Подумай, что нужно такому мужчине. У него было все, что может предоставить королевский двор. Деньги. Досуг. Знатность. Путешествия в экзотические страны. Женщины, мечтающие о том, чтобы раздвинуть для него ноги, с того времени, как он понял, что делать со своим пенисом. Каждая принцесса в Европе хотела бы стать его женой. Дочери всех герцогов и графов желают вписать дядю императора в свое генеалогическое древо. Гарем страстных обнаженных девушек по первому его желанию. Так что такого может ему дать англичанка, чего не может дать наложница?