тия Дивайн - Жажда наслаждений

Элизабет погрустнела. На фоне перечисленных им аргументов любовь показалась слишком незначительным чувством. Все ее желания и мечты обратились в дым, столкнувшись с реальностью.

— Я вас ненавижу. Он пожал плечами.

— Меня не сильно беспокоит твое отношение ко мне. Мне даже все равно, согласишься ли ты на сделку. Но знай: если ты примешь мои не слишком обременительные условия, я буду тебя трахать и обучать всем секретам обладания мужчиной.

Вот к чему привели семь лет жизни с Уильямом: его наследник хотел обучать ее, трахать ее, а затем по какой-то извращенной причине наблюдать, как она оттачивает свое женское мастерство на пресытившемся женским вниманием королевском отпрыске.

На мужчине, в которого она была влюблена. Боже! Как она вообще могла слушать такую пошлость?

Хотя… Хотя…

…Двое желанных мужчин в полном распоряжении.

О таких вещах она еще никогда не задумывалась.

Ее тело напряглось: любовница двух мужчин… двое мужчин в ее полном распоряжении… Комфорт… и деньги…

То, чему она научится, что он ей покажет… о чем она не знала. То, что составляет мужские фантазии. Тайны. Удовольствие. Тысяча и одна ночь, в течение которых страстный незнакомец будет делать с ее обнаженным телом все, что пожелает…

Никакого отличия от женитьбы? Почти. А в конце ее ждет Питер…

Страждущий ее. Любящий ее. Умоляющий остаться с ним навсегда…

Потому что она будет знать все о том, как овладеть мужчиной.

И все свои знания, удобства и деньги за мизерную цену молчания о слухе…

Не так уж и сложно заставить Питера ревновать. Хотя, может, она не права. Особенно сейчас, когда она была уже не такая молодая и цветущая, как раньше.

Неужели она задумалась о предложении Николаса всерьез?

…Ею будут обладать двое мужчин… после долгих лет скуки…

Она удивлялась, что не дала ему пощечину, не закричала, не выбежала из комнаты; она просто стояла и слушала одноглазого пирата, спокойно рассуждающего о том, как он будет ее трахать. Она сошла с ума. Или находилась в безвыходном положении. Или существовала еще какая-то причина.

— Элизабет… — Николас был доволен. Она не упала в обморок от его грубости. Не выпрыгнула в окно. Похоже, ей было просто необходимо, чтобы ее хорошенько оттрахали. И не только. Со стороны казалось, что она на самом деле всерьез размышляет над его скандальным предложением.

Он знал женщин. Ни одна из них не устоит перед возможностью отдать свое обнаженное тело на растерзание двум зрелым мужчинам. Каждая женщина с удовольствием пошла бы на то, чтобы два самца соревновались друг с другом за право доставить ей сильнейшее удовольствие в ее жизни.

Она повернулась к нему:

— А что конкретно вы имеете в виду, говоря, что будете… трахать меня?

— Я имею в виду, что, если ты останешься, мы будем трахаться. Жестко, страстно, где я захочу и когда я захочу. Не ошибись. Я бы с удовольствием отымел тебя прямо здесь, на столе, ведь я так тебя хочу. Однако сделка пока еще не состоялась. Поэтому сегодня ты никаких секретов не узнаешь. А если ты сейчас уйдешь, другого предложения не будет. Можешь что угодно рассказывать всему свету — мне все равно.

Итак, он отвел от себя угрозу, скорее всего считая, что поступает очень благородно, предлагая обучать ее тому, чего у нее в ином случае сейчас не было бы.

Питер…

Она дрожала, как лист на ветру, не понимая — от возбуждения или от отвращения.

Могла ли мысль о постижении секретов секса для привлечения Питера вызвать такой резонанс в ее душе?

Или потому, что он не затронул саму суть того, что она хотела. Ей необходимо было понять, что именно она извлечет из сделки, при которой ей придется целиком отдать себя в его распоряжение.

— Я хочу заставить Питера ревновать, — неожиданно сказала она. — Так ревновать, чтобы он на коленях умолял меня принять его.

На губах Николаса появилась легкая улыбка.

— Мы заставим его обнаженным ползать на коленях с напряженным пенисом, моля о том, чтобы ты обратила на него внимание. В тот день можешь делать с ним что угодно, приласкать или игнорировать. А в другой день ты, возможно, захочешь обратить внимание на его член и творить с ним непристойные вещи.

— Конечно, — прошептала она. — Конечно. А какие непристойные вещи?

— Знай, Элизабет, что мужчина и его пенис не любят, когда их игнорируют.

«Урок начался, — подумала она, возвращаясь к реальности. — И Николас имел в виду себя, а не Питера».

А она игнорировала его пенис, не соглашаясь на сделку.