Нора Хесс - Шторм

– Ты готовишь мое любимое блюдо, ведь правда? – она рассмеялась и почувствовала, что у нее, как в детстве, «слюнки потекли» от вкусного запаха.

– Си, – кивнула Мария, широко улыбаясь, а затем нахмурилась, услышав старческий надтреснутый голос, зовущий Шторм.

Шторм обернулась и с радостным криком бросилась навстречу седовласому старику, неловко спешащему к ней на неуклюжих кривых ногах. Они молча поприветствовали друг друга, но о силе их чувства говорили их крепкие объятия. Это была трогательная сцена. Джеб первым отступил от Шторм на шаг, его морщинистое лицо выражало сильное волнение.

– Ты не слишком-то хорошо выглядишь, Шторми, – сказал он, пристально вглядевшись в нее. – Ты сильно исхудала, а под глазами у тебя появились темные круги. Знаешь, на кого ты похожа? На маленького совенка. Ты болела?

– Нет, просто я переутомилась. Но теперь, когда я дома, мои дела быстро пойдут на поправку.

– Тебе не следовало так, сломя голову, бежать из родного дома, – в голосе Джеба слышалось плохо скрытое раздражение. – Никто и ничто в мире не стоит того, чтобы из-за них покидать семью.

Неужели старый Джеб знал что-то о причинах ее стремительного отъезда в Шайенн? Шторм была потрясена этим.

«Неужели он знал мою тайну? Нет, – она покачала головой. – Этого не может быть. Откуда он мог проведать обо всем?»

– Ты поужинаешь с нами сегодня? – спросила Шторм старика, слыша, что Кейн нетерпеливо окликает ее, желая знать, намеревается ли она простоять с этой старой развалиной здесь до ночи, переливая из пустого в порожнее.

– Сегодня никак не выйдет, Шторми, – отозвался Джеб, игнорируя и самого Кейна и его слова с «лестной» характеристикой в свой адрес, – Я целый месяц навязывался в гости к своему среднему сыну, и вот он приготовил, наконец, для меня хлебный пудинг. Если я сегодня не приеду и не съем его, он больше никогда не позовет меня к себе.

– Ну, хорошо, увидимся завтра, – сказала Шторм и пошла к крыльцу, на котором ее уже давно ждала Мария.

Взяв девушку под руку, Мария ввела ее в прохладную затемненную общую комнату и остановилась у подножия лестницы, ведущей наверх, где располагались две спальные комнаты.

– К тому времени, когда ты умоешься с дороги и переоденешься, моя милая, на столе уже будут стоять поджаренные бобы и салат, приготовленный из зелени с нашего огорода.

Шторм уже почти взошла наверх по лестнице, когда услышала вдруг за спиной громкое сопение и взглянула через плечо. Сзади стоял Кейн, с осуждением уставившись на нее. В каждой руке у него было по большому саквояжу, а под мышку была засунута одна из коробок.

– Ты вполне могла бы помочь мне со своим багажом, – проворчал он.

– Но, Кейн, – Шторм улыбнулась ему как можно более беспомощной и жалкой улыбкой, – ты же знаешь, какая я хрупкая.

– Ха! – воскликнул Кейн. – Ты такая же хрупкая, как кусок невыделанной шкуры, даже если выглядишь так, будто тебя может сдуть легкий ветерок.

И он последовал за усмехающейся Шторм вверх по ступеням и затем в ее комнату. Там Кейн сгрузил ее вещи прямо на пол и, громко топая сапогами, поспешил вниз за остальным багажом.

– Мои туфли остались в коляске. Захвати их заодно, ладно? – крикнула ему вслед Шторм, добродушно усмехаясь.

Причем она не обратила никакого внимания на то, что бормотал себе под нос Кейн, выходя из комнаты. Впрочем, она без труда могла вообразить себе, что именно он говорил. Грустно вздохнув, Шторм огляделась вокруг в своей старой комнате. Все было будто она никуда и не уезжала. Она подошла к окну и взглянула на далекую цепь синих гор. Так она долго стояла, слушая пение птички, спрятавшейся где-то в глубине темно-зеленой кроны высокой сосны. Шторм познала в этих четырех стенах столько радости и столько горя, что сейчас не могла отделаться от нахлынувших на нее воспоминаний.

Отвернувшись от окна, она начала обходить комнату, провела рукой по большому лоскутному одеялу, лежавшему на кровати, слегка коснулась ладонью голубых муслиновых занавесок, которые они с Марией сшили незадолго до отъезда Шторм в Шайенн. Она любовно провела пальцами по туалетному столику из дерева сосны, гардеробу, креслу-качалке и маленькому прикроватному столику. Вся мебель была сделана местным столяром.

Шторм открыла окно, чтобы впустить в комнату легкий ветерок, дующий с гор. А затем уселась в кресло. Оттолкнувшись ногой, она начала раскачиваться в нем и, закрыв глаза, погрузилась в приятные ощущения уюта и тепла родного дома.