Дженнифер Эшли - Как спасти репутацию

– Что это такое? – Александр показал на кровать.

Покрывало было сложено как обычно, но по простыням были разбросаны лепестки роз. На столе возле кровати стояла полураскрытая красная роза в вазе, на подушке был расстелен носовой платок.

– Хм, – сказал Николай. – Кто-то украсил кровать.

Александр еле сдерживался.

– Это соблазнение номер двадцать восемь, нвенгарийская «Книга соблазнений», автор – Адольфо.

– Да, ваша светлость, это оно.

В храме приходилось читать эту книгу, он запомнил подзаголовок: «Триста двадцать способов удовлетворить партнера в постели».

– Кто дал моей жене «Книгу соблазнений»? – спросил он.

– Не знаю, ваша светлость. – Было видно, что Николай с облегчением признается, что не знает.

– Но почему ей разрешили войти в мою спальню и все это подготовить? Я дал строжайшее указание не впускать ее сюда.

На лице Николая усилилось выражение вины.

– Это я ее впустил, сэр.

Александр отрешенно развязывал халат, не сводя глаз с зовущей кровати.

– Объясни, зачем ты это сделал.

– Она на меня смотрела, сэр.

Александр одарил его стальным взглядом.

– Она на тебя смотрела?

– Великая герцогиня, она может так смотреть, сэр, что пятишься, сам не зная почему. Кажется абсолютно неправильным ее не послушаться.

Александр уступил.

– Да, знаю. Сам видел. – Милое упорство, рыжие волосы и веснушки. Чертовски трудно устоять.

– Убрать, ваша светлость? – спросил Николай.

По голосу было слышно, что ему не хочется этого делать. Николай был романтик, как большинство нвенгарийцев, и ему хотелось, чтобы между господином и госпожой были наилучшие отношения. Слугам-нвенгарийцам было приятно, когда они натыкались в коридорах на бешено целующихся хозяев.

Александр уже открыл рот, чтобы рявкнуть на него, но сдержался.

– Нет, оставь. Она столько трудилась.

– Два часа здесь провела, ваша светлость.

Александр холодно уставился на него:

– Это все, Николай.

– Да, ваша светлость. – Он торопливо скрылся, оставив Александра наедине с усыпанной розами кроватью.

Соблазнение номер двадцать восемь. Лепестки на простынях, свеча, уютная комната, одинокая роза, означающая сердце. Платок, смоченный ее духами.

Номер двадцать восемь не имеет целью занятие любовью с женой, он только пробуждает чувства в муже и напоминает о жене в ее отсутствие.

«Он будет видеть ее во сне, а наяву думать только о ней», – написано в книге.

Как будто ему нужен толчок! Глупышка Миган и не догадывается, что он и без того думает о ней день и ночь.

Александр содрал с себя халат, потом ночную рубашку, сбросил шлепанцы, голым подошел к кровати и постоял, глядя на нежные лепестки. Он представил себе, как Миган лежит у себя в спальне, спутанные рыжие волосы разметались по подушке…

Он медленно приподнял покрывало и лег на прохладные розовые лепестки. Опустив голову на подушку, он прикоснулся щекой к вышитому платку. Повеяло легкими духами, которые предпочитала Миган.

Он задул свечу, закрыл глаза и отдался непривычным запахам и ощущениям.

В эту ночь его сны были очень эротичными, но в них не было ничего жестокого или пугающего.

Приготовления к балу ввели Миган в новый мир. Она непрерывно благодарила небеса за то, что у нее есть миссис Колдуэлл, Симона и рьяные помощники – лакеи Гай, Марк и Брут.

Миссис Колдуэлл не было равных в выборе флористов и поставщиков продуктов, Симона точно знала, кого пригласить, а кем пренебречь, а Гай, Марк и Брут без жалоб носились по городу и таскали вещи вверх-вниз по лестницам.

Миган обнаружила, что быть хозяйкой большого дома – значит все время делать выбор. Миссис Колдуэлл и Эдвардс подавали ей списки музыкантов, образцы цветов и материи для драпировки бального зала, меню блюд и вин, а Миган выбирала.

В доме отца выбор был прост до жалости: где-то в середине дня Робертс ввалится в комнату и выпалит:

– Кухарка хочет знать, на обед готовить рагу из баранины или разогреть вчерашнее мясо.

В доме Александра миссис Колдуэлл выложила перед ней длинное меню на французском языке; о большинстве блюд Миган не слыхивала. К счастью, Симона чаще всего знала, что это такое, а также какие вина Миган должна заказать.

– Мой первый муж, конечно, был крохобор и ничтожество, но он все знал о еде и винах. Только на мне, моя дорогая, он практиковал величайшую экономию. Его шеф-повар мог швырять деньги на самые дорогие ингредиенты, а я должна была отчитываться за каждый пенс, за каждый дюйм ленты, можешь себе представить? Когда он умер, я купила пару чрезвычайно дорогих перчаток и в них явилась на похороны.