Дженнифер Эшли - Как спасти репутацию

Она сидела за туалетным столиком в чулках и нижней рубашке и смотрела на моток из перьев и проволоки, лежащий на платке Дейдре. В середине поблескивала косичка черных волос – локон мужчины, которого Дейдре рвалась завлечь.

– Бедняга, – пробормотала Миган. – Кто бы ты ни был.

Миган одевалась к балу у леди Федерстон, ежегодному событию, очень популярному в высшем свете. Мачеха Миган ухитрилась раздобыть приглашение. Симона Тэвисток когда-то была женой баронета и теперь без угрызений совести пользовалась старыми связями, чтобы вращаться в обществе. И что еще важнее – чтобы найти Миган жениха.

После свадьбы с Майклом Тэвистоком Симона решила, что смысл ее существования – выдать Миган замуж. По ее мнению, двадцатилетняя Миган миновала тот возраст, когда следовало выходить замуж, и теперь ей грозит быть задвинутой на антресоли. Симона и Майкл хотели, чтобы Миган вышла замуж удачно – в конце концов, собственная дочь Симоны вышла замуж за принца!

Симона с энергией паровой машины взялась за дело. На сезон она заставила Майкла снять дом возле Портман-сквер и вытаскивала Миган на каждый бал, суаре, музыкальный концерт или экскурсию. Миган подозревала, что для такого усердия у Симоны есть и другой мотив: когда Миган уходит из дома, Майкл Тэвисток остается в ее полном распоряжении и падчерица не крутится под ногами.

Ожидая, когда горничная Роуз придет ее причесывать, Миган рассматривала талисман. Он невинно лежал на платке – просто жгутики, проволочка и клок волос. Он не имел никакого отношения к любви, зато был замечательной находкой для выманивания пятидесяти гиней у глупышек вроде Дейдре.

– Надо бы и мне заняться делом, – вслух сказала Миган. – Назовусь мадам Миган, за гинею буду говорить дамам то, что они хотят услышать. Стану жутко богатой. – Она взяла талисман и поднесла его к свету.

Внезапно ее окатила волна слабости, и спальня с желто-голубыми обоями, туалетный столик и кресло исчезли.

Она открыла глаза и увидела себя в объятиях потрясающе красивого мужчины, они сплелись телами и предавались страстной любви в пронизанной солнцем ванной комнате. Миган чувствовала его пальцы на своем теле, горячее дыхание на лице, запах лаванды от воды. И могла чувствовать точную форму и длину его органа внутри себя.

Его губы без разрешения открыли ей рот, язык проник вглубь. «Вот так, любимая». У него был глубокий мелодичный голос с легким акцентом.

Миган резко выдохнула. Он отстранился; в ясных глазах светилось понимание того, что он полностью в ее власти.

У него были горящие голубые глаза и густые черные брови; кожа смуглая, темнее, чем у англичан. Он вызывал воспоминания о цыганах и племенах диких мадьяр на востоке Европы. Черные волосы, откинутые назад, обнажают широкий лоб и квадратное лицо; вокруг бицепса правой руки – замысловатая татуировка.

Миган его узнала! Это был великий герцог Александр Октавиан Лорен Максимилиан, посол Нвенгарии в Англии, представитель принца Деймиена. Она видела его портреты в газетах, замечала в театре и опере, но лично они не были знакомы.

Губы герцога двигались. Она прочла по ним беззвучное: «Кто вы?», – и видение тут же исчезло. Миган снова сидела за столом в нижней рубашке и дрожала. Золотая проволочка любовного приворота блестела под свечой.

Миган уже не была в мраморной ванной, не занималась любовью с потрясающе красивым мужчиной с глазами греховодника. Она смотрела на талисман и все еще чувствовала его руки на своем теле и давление твердого мужского органа.

У нее еще не было мужчины; весь ее опыт – невинные поцелуи одного-двух джентльменов, которым она давала заманить себя в угол террасы на балу. Острая чувственность Александра потрясла ее воображение.

В дверь просунула голову горничная.

– Пора вас причесать, мисс? – весело спросила Роуз. Миган ахнула, вскочила, спрятала талисман в ридикюль, а Роуз уже ворвалась в комнату, готовая услужить молодой госпоже.

Мажордом лорда Федерстона объявил:

– Леди Анастасия Димитри и великий герцог Александр Октавиан Лорен Максимилиан!

Миган готова была поклясться, что температура в зале подскочила на двадцать градусов.

Она прикрыла горящее лицо расписным китайским веером и в щелочки рассматривала мужчину из своего видения; он спускался под руку с красивой женщиной.

О Господи!

Миган возблагодарила небеса за то, что сидела в углу между комнатными пальмами, иначе она просто могла упасть от волнения. Ее смятения вроде бы никто не заметил. Широкий веер давал возможность закрывать пол-лица под тем предлогом, что ей жарко.