Шерил Флурной: Объятия судьбы

Темпл захлестнул гнев. Уж Дамон-то точно знал, кто она такая…

– Ты! – воскликнула девушка, и не успел Дамон увернуться, как она отвесила ему звонкую пощечину.

Эрин в ужасе сделала шаг назад, Роско удивленно поднял брови. Не дав никому из них опомниться, Темпл выскочила из комнаты. Спустя несколько мгновений хлопнула входная дверь.

Эрин и Роско, онемев, уставились на Дамона. Тот поднес руку к покрасневшей щеке. В уголке его рта выступила кровь.

Он провел языком по разбитой губе, запрокинул голову и, к изумлению Роско и Эрин, громко расхохотался. Эрин подумала, что кровь и в самом деле пролилась, только совсем не так, как она предполагала. Странно: Дамон выслушал гневную тираду Темпл, стерпел пощечину, а теперь стоит и хохочет! Гувернантка в полном замешательстве покачала головой.

Взгляды Дамона и Роско скрестились. Когда молодой человек заговорил, в его мягком бархатном голосе все еще звучал смех:

– Ты прав, отец, она настоящая фурия! Но до чего же прекрасна эта девушка! Мне нравится ее вспыльчивость. Только не надо ломать ее характер, попробуем укротить Темпл – это даже интересно. – Еще раз усмехнувшись, он добавил: – Война продолжается, отец. И черт возьми, за эту девушку стоит бороться!

Дамон Силоне подошел к буфету, налил себе коньяку и постоял, глядя на янтарную жидкость, напоминающую блестящие и влажные глаза Темпл. Мягко улыбнувшись, он подошел к открытой двери и поднял рюмку, словно приветствуя юную красавицу, набросившуюся на него с такой неистовой яростью.

Потом повернулся к молчавшему отцу и Эрин, снова приподнял рюмку и залпом осушил ее.

Выйдя из библиотеки, Эрин задержалась у приоткрытой двери. Роско и Дамон говорили на повышенных тонах, и она хорошо слышала их.

– К черту дела! – прорычал Роско. – У тебя дела здесь, на вилле.

– Ими я смогу заняться по возвращении, – сердито сказал Дамон. – Меня не будет дней семь, может, больше.

– У тебя есть жена… – начал Роско.

– У меня нет жены, отец, – твердо возразил Дамон. – Я просто дал Темпл свое имя и сделал это по твоему настоянию.

– Темпл должна стать твоей женой, Дамон, настоящей женой, – решительно заявил Роско. – Это не будет браком «только на бумаге»!

– Большего ты не получишь, отец, даже не проси. Я выполнил твою просьбу. Ты отомстил Натану Гаррису. Его дочь вышла замуж за твоего сына и теперь носит имя Силоне. – Дамон со стуком поставил рюмку на стол и, помолчав, продолжал: – «Око за око, зуб за зуб» – вот кредо Роско Силоне! Ты ждал восемь долгих лет осуществления своих дьявольских замыслов. Что ж, вышло по-твоему: ты разрушил жизнь девушки, насильно выдав ее замуж. И я приложил руку к этому гнусному делу и теперь отвратителен сам себе! Хватит, больше тебе не удастся заставить меня играть в твои игры!

– Перестань, Дамон, я же видел, как ты смотрел на Темпл! Тебе нравится эта женщина, ты хочешь ее.

– Но она не хочет меня!

– Ты волен распорядиться ее судьбой, Дамон, ибо она принадлежит тебе.

– Я не буду ни к чему принуждать эту девушку. Никогда!

– От этого брака, Дамон, у меня должны появиться внуки, – устало проговорил Роско.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Отец и сын пристально смотрели друг на друга. Наконец Роско прервал молчание.

– Внуки, – повторил он с мольбой в голосе.

– Только если она сама придет ко мне, отец. Если согласится быть моей женой.

– Но Дамон… – возразил было Роско, но сын оборвал его:

– У меня неотложные дела, отец. – Дамон направился к двери.

Эрин быстро удалилась, надеясь, что молодой человек не догадается, что она подслушивала, и пошла искать Темпл.

Изумленная Темпл застыла перед портретом молодой женщины, необычайно красивой и печальной. Сердце Темпл дрогнуло от жалости. Темно-голубые глаза женщины смотрели задумчиво. На полных губах играла грустная улыбка, длинные черные волосы каскадом падали на обнаженные плечи. Смуглая кожа казалась такой же мягкой, как и вишневый бархат ее платья. Стройную шею обвивала узкая черная ленточка с маленьким золотым медальоном, которого нежно, почти благоговейно касалась изящная рука женщины.

– Так вот ты какая, Ла Донна! – взволнованно прошептала Темпл, дотронувшись до медальона на портрете. Она впервые увидела женщину, которую любил ее отец, ту, которую он потерял и оплакивал все последние годы.

Слезы обожгли глаза Темпл и заструились по щекам. Сердце ее заныло от сострадания к Ла Донне и к отцу. Девушку охватило одиночество.