Данелла Хармон: Пират в моих объятиях

Сэм решительно вышел из тени и зашагал по залитой лунным светом поляне.

Снова шум. Треск веток, шуршанье листьев. О Господи, он приближается. Сэм Беллами, безбожник, само воплощение дьявола, он идет сюда, и уже поздно бежать. Мария сорвала с яблони еще один цветок, но рука ее так дрожала, что цветок упал на землю, а не в корзину. Если он не убьет ее, то это сделает тетушка, когда обнаружит, что ее кровать пуста. Господи, почему она позволила Тэнкфул вовлечь себя в эту историю?

Джонатан…

Но стоит ли Джонатан такой жертвы? Когда Беллами увидит, что она не Пруденс, он почувствует себя обманутым и придет в ярость. Самое последнее, что он может сделать, – так это влюбиться в нее. Но она зашла уже слишком далеко и обязана пройти через все. Лицо Джонатана проплыло перед ее глазами и тут же стало исчезать. Мария пыталась снова вызвать его образ – ведь только он, Джонатан, держал ее здесь, на залитой лунным светом поляне. Она хотела снова запеть, как советовала Тэнкфул, но слова застряли у нее в горле.

Сейчас он уже был за ее спиной. Мария сделала глубокий вдох – и, обернувшись, посмотрела в его дьявольские глаза, такие черные, какие ей еще никогда не доводилось видеть.

И в тот же миг она поняла: все, что о нем рассказывали, – правда. Ее ноги онемели, и даже если бы она захотела убежать, то не смогла бы. Дьявол? О да! Красивый? О Господи, конечно! При этом его черные волосы, густые и вьющиеся, крутыми завитками спадали на плечи, что делало Беллами похожим на мальчика. Однако он был гораздо старше ее, по крайней мере лет на десять. Нет, ничего мальчишеского в нем не было. Ни в его волевом подбородке, ни в широких плечах, ни тем более в его черных глазах, смотревших, казалось, ей прямо в душу.

И такого человека ей придется поцеловать.

Но разве она не сделает этого ради того, чтобы заполучить Джонатана? Сжав ручку корзины так сильно, что ногти впились в ладонь, Мария робко шагнула к нему…

– Женщина, что за шутки? – раздался его густой баритон.

– Шутки? – растерянно переспросила Мария. – Что вы хотите этим сказать, сэр?

– Я полагал, что встречу здесь другую. Женщину по имени Пруденс. Возможно, вы ее видели?

Мария отрицательно покачала головой и, не в силах выдержать его пристальный взгляд, отвернулась.

– Ладно, не имеет значения. Что здесь делает такая юная девушка?

– Я… я собираю цветы, чтобы украсить ими стол к завтраку.

Скрестив на груди руки, он внимательно посмотрел на нее:

– Собираешь цветы? В полночь? – Его черные брови сошлись на переносице, и Мария поняла, что он не верит ни единому ее слову. Внезапно на губах его появилась волчья усмешка, и Мария почувствовала себя овечкой, которую ведут на убой. – Теперь я начинаю понимать, – проговорил он в задумчивости. – Возможно, ты не так уж и невинна…

– Сэр… Мне кажется, я вас не совсем понимаю…

– Ты все прекрасно понимаешь, моя дорогая. А я-то думал, что ты совсем еще девочка. Но ты, оказывается, не так уж невинна, верно? Разве невинная девушка пойдет ночью одна собирать цветы? – Он отрывисто рассмеялся. – Меня не проведешь, принцесса. Похоже, что твоя подружка Пруденс вообще не появлялась здесь, хотя обещала. Твоя Пру просто обманщица, а ты чертовски хорошая актриса.

Мария побледнела. Сердце ее бешено колотилось. Ведь перед ней был не парень из Истхэма, не робкий поклонник. Перед ней стоял Сэм Беллами, который утром не пришел в церковь.

«Не играй с огнем, а то сгоришь», – вспомнила Мария слова тетки.

«Нераскаявшиеся грешники будут гореть в аду», – постоянно предупреждал преподобный Трэт.

«Всего один поцелуй. Это все, что ты должна сделать», – сказала Тэнкфул.

Поцеловать его. Она должна поцеловать его – и покончить с этим раз и навсегда. Она поцелует его – и убежит в безопасное место. Закрыв глаза, Мария поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. В следующее мгновение она отстранилась от него, словно опаленная пламенем. И тотчас же на нее накатила горячая волна стыда, мгновенно превратившаяся в ледяные потоки страха. Но, кроме страха и стыда, в душе ее проснулось чувство, прежде ей неведомое, чувство, заставившее ее сердце затрепетать. Не в силах выдержать его взгляда, она отвернулась. Но он взял ее рукой за подбородок и заставил смотреть в свои черные сверкающие глаза.

Губы его кривились в усмешке. Он проговорил:

– Черт возьми, что это было?

Мария задрожала всем телом.

– Это был… был поцелуй, – пролепетала она.

– Что?! Ты называешь это поцелуем? – Запрокинув голову, он расхохотался. – Ты действительно хорошая актриса. Хватит притворяться, малышка. Позволь мне показать тебе, что такое настоящий поцелуй.