Мэйдлин Брент: Тибетское пророчество

Сембур ничему такому не верил и говорил, что ни один «хангличанин» не верит подобной ерунде. Я понимала, что по-своему он прав, но в то же время была совершенно убеждена, что в этой части света все-таки живет множество демонов, пусть даже они и не водятся в «Ханглии». Порой Сембуру трудно было понять людей, с которыми мы жили, потому что хотя мы поселились в Смон Тьанге, или Мустанге, как он называл его по-"ханглийски", десять лет назад, он знал всего лишь несколько слов местного языка и всегда делал ошибки. Он никак не мог постичь, что есть два вида языка: один – на котором говорят с обычным человеком, второй – на котором говорят с кем-нибудь важным.

– Этот народ – просто язычники, Джейни, – напоминал он мне то и дело. – Впрочем, они хорошие люди. Должен сказать, к нам они относились, как правило, по-доброму. Но они невежественные, понимаешь? Они ничему не учились.

– Что значит «ничему», Сембур? – спросила я однажды.

– А? Господи, спаси мою душу, «ничему» и значит «ничему», девочка! Например, они даже не моются как надо и понятия не имеют о том, что надо держать себя в чистоте.

Это была правда. Раньше я часто завидовала другим детям, которые мылись только по праздникам, тогда как мне приходилось каждый день вставать в маленькую деревянную ванну, чтобы вымыться с головы до ног. Три лета назад Сембур сказал, что я уже слишком большая для того, чтобы он меня мыл, и поэтому в будущем я должна делать это сама. Сначала я жульничала, закрывая дверь в свою маленькую комнату шторой из шерсти яка и делая вид, что моюсь. Но затем, к собственному огорчению, я обнаружила, что мне не по себе, если мое тело и одежда не отличаются чистотой, и начала снова мыться так, как меня приучил Сембур.

Другой раз, рассуждая на ту же тему – о разнице между Ло-бас и нами, он сказал:

– Дело не только в том, что они не понимают, что нужно быть чистыми и опрятными, Джейни. Они еще и необразованные. Кроме монахов, никто не умеет читать и писать. А ты умеешь, я научил тебя всему, что сам умею, так что ты не должна быть такой, как эти язычники.

Уроки у меня были каждый день, насколько я себя помню, и я три раза прочла книгу, которая называется Святая Библия. У нас было всего две книги, вторая называлась "Истории про Джессику". В ней были картинки и рассказывалось про девочку, которая носила длинное платье и иногда ездила на велосипеде – удивительной машине с двумя колесами. Джессика все время делала что-нибудь интересное – ходила в школу или ездила в место, которое называлось «побережьем». А еще она все время помогала людям. Больше всего мне нравилась картинка, на которой Джессика махала флагом, чтобы остановить большую машину, ехавшую по рельсам, потому что у одного джентльмена нога застряла между шпал. Я часто мечтала, что когда стану взрослой, то буду похожа на Джессику и буду спасать людей от того, что их раздавят большие машины.

Сембур говорил, что книг – сотни, и во всех них – разные истории. Поверить в такое было трудно, однако наверняка это было правдой, потому что Сембур никогда мне не лгал. В другой книге, Святой Библии, рассказывались разные странные вещи, и я не понимала многих слов, но могла прочесть их вслух, а Сембура это вполне устраивало.

Однажды я заявила:

– В Галдонгском монастыре целая куча свитков, Сембур. Они тоже вроде книг. Про них мне рассказал Гхенлинг, он сам их видел. Я бы не прочь почитать что-нибудь еще кроме моих книг.

Сембур рассмеялся своим сухим горловым смехом, напоминавшим лай:

– Ты не можешь прочитать их, Джейни. Они написаны на иностранном языке, не "ханглийском".

– Тогда почему мы можем читать и писать только по-"ханглийски"?

Он жестко посмотрел на меня, как часто смотрел на Ло-бас.

– Господи, помилуй, Джейни, да потому, что мы «хангличане», вот почему! И тебе следует этим гордиться, моя девочка!

– Не знаю, Сембур. Иногда я об этом жалею. Ну, когда, например, другие дети не хотят со мной водиться или делают гадости потому, что я другая. Иногда взрослые тоже так себя ведут.

Сембур вздохнул.

– Знаю, милая, знаю, – ласково проговорил он. – Чаще всего они ничего против нас не имеют, но порой мне не хочется поворачиваться к ним спиной – как бы туда не воткнули нож. И все-таки ты должна быть к ним снисходительной. Это всего лишь невежество. Им всюду мерещатся знамения. Стоит только яку упасть в расселину, и они тут же обнаружат с полдюжины знамений, из которых выходит, что это случилось потому, что в деревне живут два иностранца. – Он пожал плечами. – И все-таки… Когда они начинают чудить, нам просто надо убраться на пару дней, и они обо всем забудут.