Блэйн Андерсен - В сладостном плену

Теперь, на таком близком расстоянии от Торгуна, ноздри Бретаны уловили терпкий запах моря, который шел от его волос, завитками выбивавшихся из-под стального шлема с вычурными украшениями. Океан с самого детства был для нее родной стихией, однако ее восторг от этого аромата вступал в непримиримое противоречие с его источником — этим страшным чужаком, который неумолимо сковывал все ее движения.

Воспользовавшись тем, что Бретана на какое-то время успокоилась, Торгун освободил одну руку, которой он обхватывал непокорную пленницу, но зато сильней сжал другую. Согнув колени и наклонившись сзади Бретаны, он поднял ее рубашку, которая лежала у ее ног.

— Подними руки, — приказал он, снова выпрямляясь. Его пленница последний раз протестующе повела головой и этим движением полностью исчерпала свои силы. Обессиленная и сломленная, Бретана чувствовала, что ее гнев уступает место покорности. Горькие слезы страдания переполнили ее глаза.

— Ну, прошу тебя, — умоляюще обратилась она к своему мучителю, — не делай этого. Что тебе от меня надо?

Торгун почувствовал, как влажные жемчужины ее слез, подобно крошечным каплям дождя, падают на его сомкнутые кольцом руки. Хотя суровый воин и считал, что его не так-то легко провести всякими там женскими штучками, он все же инстинктивно ослабил хватку.

— Нам надо идти, — сказал он Бретане, которая уже почти безучастно воспринимала его слова и только безудержно рыдала. — Я тебя одену. Ты можешь поднять руки? — Торгуй надеялся избежать повторения изнурительной схватки со своей непокорной пленницей.

Бретана только кивнула, безмолвно признавая свое поражение. Торгуй облегченно разжал свои объятия и начал одевать ее.

Наконец-то свободными руками Бретана выровняла складки на тонкой талии и еще по-детски худых ногах. Затем откинув с лица несколько отбившихся прядей белокурых волос, она повернулась к Торгуну.

Тысячи мыслей вихрем пронеслись у нее в голове. С ужасом она начала понимать, что ее силой увезут из Глендонвика, и, может быть, навсегда. Сокрушаться приходилось не из-за того, что разрушится ее брак с Эдуардом, она потеряет то, ради чего на него пошла, — свой дом. И, что хуже всего, ее ждет судьба, которую ей, наверное, еще только предстоит увидеть как в кошмарном сне.

Бретана стояла вплотную к Торгуну, почти касаясь его груди. Ее большие глаза застыли в напряжении и наполнились жгучими слезами. Если бы ее взор не был так затуманен, она бы увидела тень сочувствия, которая промелькнула по лицу воина, однако влажная пелена на глазах отгородила ее от всего мира; осталась только тупая, ноющая боль, разрывающая тяжело бьющееся сердце.

Внезапно Торгун потянулся к Бретане и молча взял в свою тяжелую руку цвета бронзы подвеску из блестящего черного янтаря, которая была закреплена на тончайшей золотой цепочке, обвивавшей нежную шею девушки.

— Я сохраню это для тебя. — Одним резким движением, от которого шея Бретаны заныла, он сорвал подвеску с цепочки.

Ее страх, обострившийся с приближением неизбежного расставания с родным домом, вновь выплеснулся в припадке гнева.

— Презренный вор!

Ногтями она вцепилась в правую щеку Торгуна, которую в этом месте изогнутые контуры его шлема оставляли открытой, и оставила на ней кровавый след.

Несколько полированных камешков — вот все, что осталось ей в память о матери, причем одна серьга была украдена во время последнего рокового набега викингов. После смерти Эйлин Бретана лелеяла и постоянно носила на себе эту драгоценную реликвию.

Еще несколько мгновений назад она думала, что все силы исчерпаны, а вот теперь ярость ее разгорелась вновь. Забыв обо всем на свете, она неистово ринулась на Торгуна, пытаясь достать его руку с зажатой в ней подвеской. Но напрасно — как она ни старалась, длинные руки викинга пресекали все ее попытки сделать хоть что-то. Сжав руку Бретаны чуть выше локтя, он без всяких усилий удерживал ее перед собой на безопасном расстоянии.

— Нам надо идти. — С этими словами Торгун сунул подвеску в мешочек, плотно прилегающий к верхнему краю его кольчуги.

Затем он ловко схватил Бретану за руку и сжал ее кисть. Его рука сомкнулась в кулак, вот-вот готовый обрушиться на челюсть пленницы, которая несмотря ни на что бесстрашно пыталась освободить руку от железной хватки Торгуна.

— Ну что же, сама напросилась, дорогая. — Торгун обеими руками молниеносно схватил Бретану за плечи и рывком буквально отбросил от себя. Она почувствовала, как тело ее мучителя отклонилось назад и вправо, как будто он что-то поднимал с пола, и Бретана вздрогнула от острой боли: ее запястья оказались крепко связаны пеньковой веревкой. Больше она не могла произнести ни слова, так как почувствовала во рту вкус шерстяной тряпки.