Джулия Куин: Великолепно!

– Папа, ты ведь не думаешь, что я лишу себя приятного времяпрепровождения в Лондоне только оттого, что не хочу туда ехать? – Эмма взялась за ручку двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. – Девушке всего раз в жизни выпадает удача стать дебютанткой на лондонском сезоне, и ей следует получить от этого удовольствие, даже если она не любит светскую жизнь.

– Чудесно! Значит, тебе удалось ее убедить? – воскликнула сестра Джона, графиня Уэрт, внезапно входя в комнату.

– Тебе кто-нибудь говорил, что подслушивать невежливо? – мягко поинтересовался Джон.

– Чепуха! Я шла через холл, услышала голос Эммы и решила поинтересоваться: что там с вором, которому ты сегодня дала оплеуху?

– Что такое? – Джон прищурился.

– Я заметила, как кто-то пытается вытащить кошелек у Неда. Он и Белл из-за чего-то пререкались, по своему обыкновению, и Нед не заметил, что его пытаются ограбить.

– И Эмма его ударила? Дочь, разве ты не могла закричать?

– Ради Бога, папа, чего бы я добилась криком?

– Ну уж по крайней мере это была полноценная оплеуха?

Лицо Эммы приняло глуповатое выражение.

– Разумеется. Не исключено, что я сломала ему нос.

Кэролайн всплеснула руками.

– Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что в Лондоне молодые леди не вступают в драку с сомнительными лицами и не бьют их по носу.

– Поверьте, тетя Кэролайн, настоящие молодые леди и в Бостоне не делают ничего подобного.

Джон хмыкнул:

– Кстати, тебе удалось выручить кошелек Неда?

Эмма не смогла удержаться от улыбки:

– Конечно.

– Я так и знал, моя девочка!

Лондон, Англия

Апрель 1816 года

– Ты, конечно, понимаешь, что нам грозит сущий ад, если мать нас застукает?

Арабелла Блайдон скептически оглядела свой костюм. Она и Эмма одолжили платья у горничных, вызвав тем их ужас, и теперь крались вниз по лестнице лондонского дома Белл.

– Тебе достанется гораздо больше, если твоя мать услышит, как ты бранишься, – усмехнулась Эмма.

– На самом деле мне все равно. Если меня заставят руководить расстановкой цветов на твоем вечере, я просто начну вопить.

– Думаю, крик едва ли будет уместен, раз наша цель – ускользнуть.

– Да тише ты! – пробормотала Белл не слишком любезно, продвигаясь на цыпочках вниз.

Оглядевшись, Эмма с опаской последовала за кузиной. Лестница черного хода никоим образом не походила на ту, по которой обычно они с Белл следовали в главный холл, убранный подушками и роскошными персидскими коврами. По сравнению с ним деревянные полированные ступени черной лестницы казались узкими, а стены были побелены и ничем не украшены. Спокойная простота лестничной шахты напомнила Эмме ее дом в Бостоне, не отличавшийся пышностью и не шедший ни в какое сравнение с роскошью лондонского стиля.

Блайдон-Мэншн, расположенный в фешенебельном районе на Гросвенор-сквер, принадлежал семье больше ста лет и был увешан семейными портретами Блайдонов минувших лет. Эмма оглянулась на пустые стены и тихонько вздохнула, отгоняя воспоминания и тоску по отцу.

– Не могу поверить, что крадусь по лестнице собственного дома, как воришка, только чтобы избежать встречи с матерью, – ворчала Белл по мере того, как они продвигались вниз.

Добравшись до площадки лестницы и миновав первый пролет, они повернули за угол.

– По правде говоря, я предпочла бы свернуться клубочком в своей постели с книгой в руках, но, конечно, она найдет меня там и снова заставит просмотреть все меню от начала до конца.

– Такая судьба хуже смерти, – пробормотала Эмма.

Белл бросила на нее проницательный взгляд.

– Смотри под ноги, – предостерегла она шепотом, – эта ступенька скрипит посередине.

Эмма прищурилась:

– Как я понимаю, ты частенько спускаешься таким образом?

– Случается. Всегда неплохо знать, как улизнуть из дома, никого не ставя об этом в известность. Но обычно я не одеваюсь как горничная.

– Ладно, если мы собираемся помочь кухарке приготовить еду на вечер, совсем не обязательно быть разодетыми в шелка.

Белл пожала плечами и распахнула дверь на кухню.

– Всем привет, мы пришли вам помочь. Вам могут пригодиться две лишние пары рук, разве нет?

Кухарка воздела руки к потолку, при этом в воздух поднялось облако муки.

– Что, ради всего святого, вам делать на кухне? Вы только будете путаться под ногами.

Видя, что ни одна из молодых леди не собирается покинуть кухню, кухарка стиснула зубы и принялась махать на них деревянной поварешкой.