Кэт Мартин - Креольская честь

— Все, что ты можешь сделать, — предупредила ее Лорна, — это держаться тихо и молиться, чтобы тебя не тронули.

На самой Лорне можно еще было видеть следы насилия, хотя тюремщики и старались, чтобы никаких синяков не оставалось.

До сих пор Ники везло.

— Никогда не забуду того, что ты для меня сделала, — сказала она Лорне. — Что бы со мной ни случилось.

Николь впервые встретилась с девушкой две недели назад, когда была в полном отчаянии. Лорна, беглая служанка, не отработавшая свой срок по контракту, сначала сторонилась ее, но душераздирающие рыдания Ники принудили ее действовать.

— Замолчи, — шепнула Лорна, присаживаясь на грязный соломенный тюфяк рядом с ней. — Не привлекай их внимания.

Веди себя тихонько, и, может быть, они оставят тебя в покое.

— Здесь… мне… не место, — запинаясь, пробормотала Ники. — Все это ужасная ошибка.

— В этом аду ни для кого нет места, милая. Но тебе надо взять себя в руки. Долго ты тут не пробудешь. Через две недели тебя, как и всех нас, выставят на продажу. Тогда ты выйдешь отсюда.

— А мне все равно, выйду я или нет. Какая разница — жить или умереть? Мне некуда идти. На всем белом свете нет никого, кто мог бы обо мне позаботиться.

При свете свечи Лорна внимательно осмотрела лицо Ники.

Ей сразу же бросились в глаза темно-лиловые синяки на нежных щеках девушки. Не ускользнули от ее внимания и пряди красивых медных волос, выбивавшихся из-под поношенного коричневого капора.

— Ты говоришь как образованная девушка. Стало быть, о тебе было кому заботиться. Кто-то оплачивал твою учебу в школе, ну и все такое.

Ники закрыла глаза. За три года все в ее жизни перевернулось.

— Обо мне заботились мои родители! — шепнула она.

Это, казалось, было так давно, что она с трудом вспоминала прошлое. Можно подумать, что все это случилось в другой жизни. — До того как мы разорились, у нас была плантация возле Байю-Лафурш.

— Это хорошее место. Я там была однажды.

Охваченная вдруг воспоминаниями, Ники печально улыбнулась.

— У нас был двухэтажный дом со стройными белыми колоннами на фасаде. Сложен он был из светлого камня. Видела бы ты, как красиво выглядел наш дом на закате весь лучисто-розовый!

Ники проглотила ком в горле. В детстве она никогда не плакала, зато теперь заливалась слезами по всякому поводу.

— Значит, когда наступили тяжелые времена, вы потеряли свой дом?

Ники кивнула. Для нее было большим облегчением рассказывать о том, что она так долго держала внутри себя.

— Я знала, что папа испытывает денежные затруднения.

Я помогала ему вести бухгалтерские книги… Но только после его смерти я узнала, как плохо обстоят дела. Он так беспокоился за маму и меня. Потерять Медоувуд было выше его сил.

Этого его сердце не могло выдержать. — По ее щекам опять заструились слезы, она отвернулась.

— Продолжай, — сказала Лорна. — Пока ты не выскажешься, ты не сможешь начать жизнь заново.

— А я и не собираюсь начинать жизнь заново, — огрызнулась Ники, вконец расстроенная воспоминаниями обо всем, что потеряла. — Не хочу жить. — И она вновь залилась слезами, еще более горькими, чем прежде. Лорна обняла ее за плечи, но даже не попыталась утешить. И постепенно рыдания стихли и прекратились.

Они разговаривали до позднего вечера. Лорна рассказала ей о своем доме в Шотландии, о потерянной семье.

— Я надеялась, что смогу найти в Америке то, о чем молилась, — насмешливо фыркнула она, осматривая грязную камеру. — Ну что ж, теперь нам остается одно — — как-нибудь выкручиваться.

— То же самое сказала и моя мама, когда умер папа, но у нее явно не хватило силы воли. — Николь устало вздохнула. — Я пробовала спасти нашу плантацию, но было уже слишком поздно.

Никого из прежних друзей у нас не осталось — почти все они, как и папа, потеряли и дома, и все свое состояние. И когда явились люди из банка, чтобы описать наше имущество, мама встретила их на крыльце с мушкетом в руках. Они пытались урезонить ее, но она упала и тут же умерла. Доктор сказал, что у нее был удар.

— И ты нанялась в служанки? — спросила Лорна, когда Ники вдруг замолчала.

— Я просто не могла придумать ничего другого. Не к кому было даже обратиться за помощью. Лучший друг отца, дю Вильер, в том же году умер во Франции. Семейной плантацией около Нового Орлеана управлял его младший сын Франсуа, но они с моим папой… не смогли столковаться.

— Мы все перенесли много несчастий, — сказала Лорна. — И чем дольше до этого мы жили спокойно и безмятежно, тем больнее ударяют по нам невзгоды.