Кэт Мартин - Креольская честь

Фортье рассмеялся, но в его смехе чувствовалась натянутость.

— Вот уж не думал, что вы предпочитаете таких молоденьких. Если бы знал… — Он пожал плечами с наигранным безразличием, но в его темных глазах сквозило еле сдерживаемое бешенство.

— Через час приведите ее к моему экипажу, — велел Алекс аукционеру, не обращая внимания на раздраженную реплику Фортье. — Он будет стоять у дома номер двадцать один по Ройял-стрит, Аукционер кивнул, толстый охранник увел девушку.

Ее еще не успели увести с помоста, а Алекс уже раскаивался в своем необдуманном, как ему теперь казалось, поступке.

— Что это ты так разошелся? — с легкой насмешкой в голосе спросил Томас. Это еще более усугубило чувство досады на самого себя, которое испытывал Алекс.

— Понятия не имею. Иногда я сам себе удивляюсь.

Томас слишком хорошо знал своего друга, чтобы позволить и дальше развивать эту тему.

Приятели поднялись по каменным ступеням и вошли в элегантно обставленную гостиницу. «Сент-Луис» был одним из самых внушительных зданий в Новом Орлеане, его высокий купол можно было видеть за много кварталов.

— Я думаю, «нам обоим сейчас самое время выпить.

Алекс открыл дверь с панелями из кипариса, которая вела в бар, чуть с большим, чем необходимо, усилием и направился к одному из столов. Вокруг них слышались неторопливые разговоры и громкий мужской смех. Некоторые играли в карты, другие стояли у длинной резной стойки красного дерева.

Алекс почти не смотрел на них. Он и сам не понимал, что толкнуло его на такой опрометчивый поступок. И теперь он раскаивался в нем.

— Я обещал Лизетт, что свожу ее поужинать Как ты думаешь, ей понравилась бы эта история с моей новой служанкой?

— На твоем месте я не стал бы ей и рассказывать Она и без того бесится, что скоро состоится оглашение твоей помолвки.

— Для того чтобы успокоить ее, пришлось купить несколько бальных платьев и совершить с ней прогулку на «Королеве Натчеза». Немногие женщины могут устоять перед роскошью этого парохода, самого великолепного судна на Миссисипи. В это мое приобретение я вложил две тысячи долларов. Возможно, я и свалял дурака, купив служанку, но я, черт возьми, заставлю ее отработать каждый заплаченный за нее цент и еще несколько в придачу.

— Почему бы тебе не оставить ее на ночь в тюрьме?

При одной мысли об этом Алекс почувствовал, как у него сжалось сердце. Он еще не забыл, как девушку награждали оплеухами на торгах. Нетрудно было представить, с какой жестокостью с ней обращались в грязной, полной крыс камере.

— Теперь это собственность Бель-Шен. Я хочу, чтобы она была готова принять на себя свою долю общего труда Томас только усмехнулся. На словах Алекс, может быть, и крут, но со своими рабочими обращается честно и справедливо.

Каждая семья на плантации имеет свою хижину, сад, огород, живность. Все ходят в церковь, справляют христианские праздники, женятся по церковным обрядам, и здесь никогда не разлучают семейные пары. На Бель-Шен рабы получают почти столько же, сколько и арендаторы, и имеют прибавку за хорошую работу на сахарной плантации.

Такое обращение с рабами вызывало возмущение многих плантаторов. Но семья дю Вильер в течение многих лет обладала большим могуществом и влиянием, и немногие решались выражать свое возмущение вслух.

В числе немногих был и Валькур Фортье.

— Представляю себе, в каком бешенстве Фортье, — с усмешкой сказал Томас, когда они оба принялись смаковать «Наполеон».

Алекс повертел в пальцах бокал с янтарной жидкостью.

— Он не любит проигрывать.

— Как ты думаешь, почему он не стал торговаться?

Оба они знали, что Фелисиана, плантация Фортье, находится в лучшем состоянии, чем Бель-Шен, которой депрессия 1837 года и неумелое управление Франсуа нанесли большие убытки.

— Выкладывать такие деньги за воровку, как бы молода и хороша собой она ни была, с его точки зрения, вероятно, неразумно. Деньги для Валькура — самое главное. Ни одна юная девушка, тем более такая, какой нельзя доверять, не заслуживает, по его мнению, вложения сколько-нибудь крупной суммы.

Произнося эти слова, Алекс вдруг ощутил новый прилив ярости.

— А теперь, если не возражаешь, поговорим о чем-нибудь другом. Остается меньше часа до той минуты, когда мне волей-неволей придется признать свою глупость. Сегодняшний вечер не сулит мне ничего приятного.

Обхватив руками колени, Ники с несчастным видом сидела на сыром соломенном тюфяке в своей темной сырой камере.