Ребекка Брэндвайн - Море любви

Ее же мать, моя бабушка Тиберия Чендлер Шеффилд, к тому времени овдовела. Мой дед, сын графа Шеффилда, благородный и уважаемый, погиб в железнодорожной катастрофе в результате дурацкого пари. Никто об этом никогда не говорил. Без сомнения, делалось это лишь для того, чтобы пощадить чувства бабушки Шеффилд. Когда она говорила о нем, черты ее лица смягчались, а глаза наполнялись слезами. Лично для меня смерть деда не была такой уж большой потерей, потому что я не знала его, но было ясно, что этот человек был таким же бесхарактерным, как и остальные члены его семьи. Он оставил бедную бабулю Шеффилд с двумя детьми (моей матерью Сарой и ее старшим братом, дядей Эсмондом) совершенно без гроша. Моей бабке ничего не оставалось делать, как погоревать, собрать свои пожитки и вернуться из Лондона в Хайклифф Холл, к своему старшему брату, баронету сэру Найджелу Чендлеру.

Мой двоюродный дед Найджел, черствый, бессердечный человек, не был склонен обременять себя бабушкой Шеффилд с двумя детьми. Но он помнил о своих обязанностях и все же позволил им поселиться на близлежащей ферме, которая принадлежала ему. Вот таким образом моя семья и поселилась в Пембрук Грандж.

Все это, конечно, произошло задолго до моего рождения и никаким образом не связано с моей помолвкой, но к этому-то я постепенно и перехожу в своем рассказе.

Через несколько лет, дед Найджел, вдовец, женился во второй раз. Его невеста, Гвинет Уэлсли Прескотт, была вдовой морского капитана Бродерика Прескотта, которому она родила двоих детей, Веллесли и Джулиану. Таким образом, у деда Найджела теперь стало шесть юных иждивенцев. От первого брака у него была дочь Мэгги, кроме того, дед являлся опекуном своего племянника Драко Чендлера, незаконнорожденного сына его покойного брата Квентина и бабули Шеффилд.

Дети росли вместе, они были примерно одного возраста, и, так или иначе, являлись родственниками. В конце концов, их жизни переплелись, когда Мэгги сбежала с Драко, дядя Эсмонд женился на Джулиане, а мама вышла замуж за Веллесли.

Все вокруг поговаривали, что мать могла бы найти себе более достойного супруга, но она любила папу. И, когда тот решил пойти по стопам своего деда – моряка Прескотта, я, правнучка графини, оказалась дочерью простого морского капитана и уже не считалась дворянкой. Но любовь к отцу была очень сильна. Я не обращала внимания на его занятие. В конце концов, это и явилось причиной моей запутанной помолвки.

Папа разбогател, но наша голубая кровь уже была так «разбавлена», что женихи стали относиться ко мне несерьезно, несмотря на мое внушительное приданое. В результате, во время сезона в Лондоне, поклонники из аристократических кругов были уже не для таких, как я, хотя у них не было ничего кроме пустого кошелька и титула. Но, ни папу, ни его делового партнера Драко Чендлера, отца Джеррита и Николаса, не интересовали титулы. Решив что у них нет никаких причин менять богатство на титул, они сочли целесообразным обручить меня и Джеррита.

Порой мне кажется, что все это отец и Драко сделали для того, чтобы объединить Прескоттов и Чендлеров и кровными, и брачными узами. А так как Джеррит был старшим из сыновей Чендлера, а я была единственной дочерью Прескоттов, наш брак стал вполне логичным. Но все же, мне представлялось не совсем понятным то обстоятельство, почему именно я должна была стать связующим звеном между двумя семьями. Ведь мой старший брат Гай вполне мог бы быть помолвлен с одной из дочерей Чендлеров, тем более что их имелось целых три. Я уверена, что любая из них была бы для него подходящей женой.

Очевидно, мне просто не повезло. Я была принесена в жертву на брачный алтарь (хотя никто, кроме меня не воспринимал все в таком свете). К тому же, мне по душе был не Джеррит, а Николас.

Но своим родителям я ничего не говорила, даже когда была маленькой, чувствуя, что это чрезвычайно расстроит их. Естественно, папа искренне верил в то, что для его дочери эта партия окажется самой лучшей. Ему было бы очень больно, если бы я открыто не согласилась с таким выбором, а мама не перенесла бы этого конфликта. Какие бы передряги не терзали наш дом, ее красивые поджатые губы говорили красноречивее слов.

Но такое случалось не часто, потому что у нас была счастливая семья. Папа был очень веселым, общительным человеком и осыпал нас своей любовью и многочисленными подарками, которые он привозил из долгих круизов в дальние страны. Мама же, нежнейшая натура, руководила всеми нами, включая и папу, твердой, но доброй и любящей рукой. Гай унаследовал от отца глаза и характер, светло-русые волосы и голубые глаза. У младшего же брата, Френсиса, были темно-каштановые волосы, с золотым блеском, глаза цвета топаза, а свою страстную натуру он унаследовал, как заявила бабуля Шеффилд, только от Чендлеров.