Пейдж Брэнтли - Пробуждение сердца

Мартин снова выехал на солнце и увидел вытоптанную копытами землю и приоткрытую дверь ветхой конюшни при таверне. Рядом была дверь кухни, откуда доносились громкие голоса. За конюшней высилась куча навоза; чуть подальше начинался овраг, на краю которого стояли два столетних дуба. В зеленой траве под ними яркими пятнами пестрели цветы, а на той стороне оврага виднелись лавки и мастерские, выходившие на другую улицу.

Мартин спешился и только теперь заметил помощника конюха. Одежда мальчишки была под цвет земли, на которой он сидел, скрестив ноги, не обращая внимания на начинавшее припекать солнце, и с сосредоточенным видом строгал палочку. Прежде чем Мартин успел кликнуть мальчишку, его внимание привлек шум, донесшийся из таверны.

Дверь распахнулась, и во двор, громко переговариваясь и смеясь, вывалилась группа молодых людей. Следом выпорхнули три молоденькие белокурые девушки, прислуживавшие в таверне, которые выглядели так, словно только что выбрались из постели. Они побежали по траве, визжа и хохоча, сверкая голыми плечами и ногами, придерживая рубашки, – зрелище, которое могло бы смутить скромный взгляд, тем более что все происходило при ярком свете весеннего солнца.

Молодые люди с виду были солдаты, хотя и не из простых. Мартину подумалось, что они более походят на рыцарей, судя по красивым большим лукам, кожаным ботфортам и серебряным шпорам. По их громким хвастливым речам можно было заключить, что выпили они немало и что начали это занятие не нынче утром. Все были без кожаных камзолов, а некоторые и без рубах. Они шли по поляне, шутливо толкая друг дружку большими луками, обмениваясь такими же шутливыми тумаками и громко смеясь. Во главе нестройной процессии шагал, пританцовывая, толстяк с короткими желтыми, как цыплячий пух, волосами. Живот его колыхался, когда он весело подпрыгивал, размахивая перед собой луком, на конце которого развевалось что-то белое.

Когда молодые люди подошли ближе, Мартин разглядел, что развевавшаяся наподобие флага тряпица была не что иное, как женская сорочка, и ему стало любопытно, которой из девушек она принадлежала.

– Самый меткий стрелок покроет себя неувядаемой славой! – провозгласил толстяк, останавливаясь под ближайшим дубом и поднимая свой трофей. Он подпрыгнул раз, другой и третий, наконец ему удалось подвесить изящную принадлежность дамского туалета на ветку повыше.

Со смехом и фривольными шуточками молодые люди вернулись к таверне и, собравшись у пустых бочек из-под эля, принялись готовить луки к стрельбе и заключать пари. Полуодетые возбужденные девушки столпились в стороне.

Конь дернул поводья, пытаясь дотянуться до клочка травы, уцелевшего на голом дворе, и засмотревшийся на необычное зрелище Мартин вспомнил, с какой целью он здесь. Он оглянулся и увидел, что тощий, в спустившихся драных чулках мальчишка-конюх слишком увлечен происходящим, чтобы заниматься своими обязанностями. Мартин сам завел коня в конюшню и нашел свободное стойло. Он не долго пробыл внутри, и, когда снова вышел на солнце, молодые люди только собирались приступить к шутливому состязанию.

Мальчишка сидел на прежнем месте и не отрываясь смотрел на стрелы, которые молодые люди передавали первому стрелку. Мартин тоже обратил внимание на стрелы. Они были тонкие, с хвостом из серых гусиных перьев и длиной чуть ли не в ярд – красивые, глаз не отвести. Хотя, как показалось Мартину, даже самые дивные стрелы не могут соперничать в красоте с полунагими девушками, что порхали среди молодых людей, дразня и теребя их.

Взгляду трудно было оторваться от смеющихся алых губ и приподнимающих тонкую ткань грудей, норовящих вырваться на свободу. Как ни манило Мартина это зрелище, он помнил о деле: послании, которое он должен был срочно передать. Он с неохотой покинул задний двор, повернул за угол и вошел в таверну.

Внутри небрежно одетый солдат, взобравшись на стол, обрушивался с гневной речью на узурпатора Генри Болинброка; вокруг собралась толпа слушателей. Виду солдат был самого неказистого, но говорил как заправский оратор.

– Братья! – с жаром восклицал он. – Генри Болинброк въехал в Лондон на наших спинах, и чем он отплатил нам? Новыми поборами и пустыми посулами! Он умертвил Ричарда, нашего законного короля, данного нам милостью Божьей, и отправил его бездыханное тело в Лондон в простой телеге!

Вскидывая голову, отчего длинные сальные пряди рассыпались по его плечам, проходимец продолжал: