Пейдж Брэнтли - Пробуждение сердца

Толстая красотка бросила на мальчишку злобный взгляд.

– Ладно, пусть будет шиллинг, – сказала она, снимая бусы через голову.

Хью принял их и бросил в подставленную ладонь монету.

– Есть у тебя нож? – обратился он к Мартину. Тот кивнул, не скрывая своего недоумения.

– Каждому, кого я выберу, – объяснил Хью, – дашь бусину, срезав ее с нитки, и предупредишь, что это будет доказательством того, что он принят в свиту.

Несколько часов потребовалось Хью, чтобы поговорить с бесконечной очередью претендентов, по-своему испытывая их. Наконец он отобрал двадцать человек. Некоторые прежде были солдатами. Один детина, по имени Румолд, названный так матерью в честь одного из святых, поражал могучим сложением. Другой был помощником кузнеца, делавшего доспехи. Третий, которого звали Донел, работал у колесного мастера за скудную еду и ночлег и знал, где можно недорого купить хорошую коляску.

Отобранные люди были в большинстве своем молоды, но уже успели потерять надежду на то, что жизнь еще улыбнется им. У всех была схожая история. Словоохотливый парень, работавший в кожевенной мастерской, заметил:

– В Виндзоре таким, как я, надеяться не на что, а в Лондоне и подавно. – С горечью он поведал о том, как отправился в Лондон на поиски удачи, но через две недели вернулся назад, заработав лишь кучу синяков да сломанную челюсть. – Меня ограбили, избили и бросили подыхать в канаве.

Он был неказист с виду, но умен и практичен, последнее он сразу доказал, сказав, что знает человека, который дешево отдаст им отличных лошадей, ибо нуждается в деньгах, чтобы расплатиться с долгами.

К концу дня Хью обошел весь Виндзор и заключил уйму сделок. Некоторые были очень удачны, другие, по его собственному признанию, – не слишком, что не особенно огорчало его. Во всяком случае, он выполнил все, что наметил сделать, потратив при этом меньше денег, чем намеревался.

Договорившись с человеком, продававшим лошадей, Хью и его оруженосец возвращались через рынок, который к этому времени совсем опустел. Только несколько торговцев, приехавших на повозках из отдаленных деревень, сидели группками вокруг костров, передавая друг другу мехи с вином и элем, и хвастались, кто больше и выгодней продал товара.

Темнело. Хью и Мартин держали путь к замку, усталые и голодные. Хью уже был готов поужинать в одной из таверн, но в конце концов решил, что еда и вино в кухне замка подойдут им больше.

Мартин согласился, что, по крайней мере, это должно быть так. Не останавливаясь, они шагали дальше под урчание в пустых желудках. Дорога, которую выбрал Хью, лежала по улицам со множеством таверн.

Вокруг было людно, как днем. В воздухе разносился запах жарящегося мяса, раздавались громкие голоса, трепетало пламя факелов. Весенний воздух, казалось, был пронизан каким-то сладострастным возбуждением. Впечатление усиливали женщины, стоявшие в дверях таверн и манящими голосами зазывавшие прохожих, выставляя в пляшущем свете факелов то полуобнаженное плечо, то приоткрытую грудь.

Позванивая шпорами, Хью и Мартин шли по улицам, где в этот час порок являл свой лик, отмеченный печатью алчности и убожества. Они свернули в темный и грязный проулок среди жалких лачуг, насыщенный вонью нечистот, который вел к задним воротам замка, и зашагали, держась ближе друг к другу.

В темноте Хью различил впереди какой-то неясный силуэт.

– Берегись, – предупредил он своего спутника, полагая, что кто-то поджидает их, скрываясь во мраке, ибо разбой в Виндзоре был обычным делом.

Мартин кивнул и положил руку на рукоять кинжала.

Внезапно темный расплывчатый силуэт зашевелился и распался на две отдельные фигуры – мужчины, лежащего ничком в липкой грязи, и женщины. Это определенно была женщина, ибо Хью и Мартин заметили, как метнулись широкие светлые юбки. Юноши бросились вперед.

Мартин ухватил юркую вырывавшуюся женщину и прижал к стене лачуги. Их шумная борьба разбудила хозяина, который принялся возмущаться сквозь тонкую стену.

Хью крикнул, предупреждая Мартина:

– Осторожней, у девчонки может быть нож! – А сам присел на корточки возле распростертого на земле человека.

Жертвой оказался толстяк средних лет, купец, судя по одежде. Хью показалось, что он мертв: в белом, как тесто, лице не было ни кровинки.

Голос Хью заставил мужчину очнуться. Он зашевелился и попытался приподняться, опираясь на руки и что-то бормоча заплетающимся языком. Но Хью не мог разобрать ни слова из бессвязной пьяной речи.