Бренда Джойс: Наследница страсти

За исключением грохота сердца Джил.

Разум медленно, наполняя ее страхом, возвращался к ней. Толчки сердца внутри грудной клетки, казалось, причиняли боль. Джил чудилось, что ее тело разломилось пополам, она чувствовала себя раздавленной. Джил не могла двинуться, не могла дышать. В голове не было ни единой мысли — последствия шока.

Автокатастрофа…

А затем Джил почувствовала, как по виску струится жидкость. Ей незачем было ни видеть ее, ни пробовать на вкус, чтобы понять: это кровь. Ее кровь.

Она дышала, она была жива, они врезались в дерево… о Боже!

Джил открыла глаза и увидела разбитое боковое стекло. Ее сторона машины буквально обернулась вокруг дерева. Сторона Хэла сложилась, как мехи аккордеона.

Хэл.

Джил судорожно вздохнула, завозилась с ремнем безопасности, но ничего не видела, обзор закрывала надувная подушка. Девушка оттолкнула ее, чтобы увидеть Хэла. Кровь, пот и пряди длинной челки застилали глаза.

— Хэл?

Она снова отпихнула подушку ц убрала челку. И замерла. Он тоже врезался в надувную подушку. Но его голова склонилась набок, глаза были закрыты.

— Хэл! — закричала Джил.

Она повернулась и толкнула дверцу, билась в нее, пока ручка не поддалась. Джил с трудом выбралась из машины, голова раскалывалась, дышалось с трудом. Она потащилась вокруг седана, спотыкаясь на неровной земле, запинаясь о камни, ветки и комья грязи. Добравшись до двери Хэла, Джил снова замерла. Из шеи у него текла кровь, из того места, куда, видимо, вонзился, проделав рваную дыру, кусок ветрового стекла.

— Нет!

Джил дернула и распахнула его дверь. Лихорадочно начала расстегивать ремень безопасности.

Обняв Хэла, Джил вытащила его из автомобиля. Кровь продолжала струиться из его шеи, рубашка на груди стала алой. Положив Хэла на землю, девушка обеими руками зажала рану на шее, в отчаянии пытаясь остановить кровь. Она была теплой, влажной, липкой и сочилась сквозь пальцы.

— На помощь! — закричала Джил во всю силу легких. — На помощь! Помогите!

Она всхлипнула, не отводя взгляда от смертельно белого лица Хэла. Затем увидела, как дрогнули его ресницы, — он был жив!

— Не умирай! — закричала она, зажимая рану, а кровь все текла и текла. — Хэл, помощь идет, не умирай. Держись!

Он открыл глаза. Когда Хэл заговорил, его рот наполнился кровью.

— Я люблю тебя, — выговорил он.

— Нет! — резко выкрикнула Джил.

А потом, закрывая глаза, Хэл произнес:

— Кейт.

Лондон, наши дни

Кто такая Кейт?

Джил вздохнула. Из-под опущенных век выкатились слезы. Хэл умер, а она стояла у багажного транспортера в аэропорту Хитроу. Почти невозможно было поверить в то, что она находилась здесь, а уж тем более — почему. Джил пребывала в оцепенении. Хэл умер, и она везла его тело домой, родным. Пустота внутри ее, боль, скорбь были чудовищны по своей силе.

Хэл умер. Ушел навсегда. Она больше никогда не увидит его.

И это она убила Хэла.

Ничего хуже Джил и вообразить не могла. Ночной кошмар, ставший явью. Она не знала, сколько еще сможет вынести эту боль, смятение — и себя.

Джил не знала, долго ли вынесет эту тьму.

«Я люблю тебя, Кейт».

Голос Хэла, его предсмертные слова пронзили ее мысли, ее мозг. Она никак не могла избавиться от назойливых воспоминаний. Кто такая Кейт?

Дхшл вздрогнула. Багаж пассажиров, прилетевших рейсом «Бритиш эруэйз», начав поступать на транспортер, двигался по кругу, как и ее мысли. Образ Хэла, умершего, несмотря на помощь бригады медиков, которую они оказывали ему там же, на обочине шоссе, был запечатлен в ее мозгу. Как и его последние, неотвязно преследующие Джил слова, снова и снова жестоким эхом раздающиеся в ее голове. Слова, которые она не может забыть. Слова, которые она ни за что не хочет помнить: «Я люблю тебя… Кейт».

Джил обхватила себя руками, ей было холодно. Она была абсолютно уверена, что, умирая, Хэл говорил именно ей, Джил, что любит ее. Он любил ее так же, как она любила его. Джил в этом не сомневалась. И понимала, что должна ухватиться за эту веру и лелеять ее. Но Боже всемогущий, смерть Хэла, ее причастность к ней, его слова о другой женщине, Кейт, — одного этого было вполне достаточно, но ведь перед этим произошел тот последний и окончательный, необратимый разговор, о котором невозможно забыть. Если бы Хэл не сказал ей, что передумал насчет их будущего. Он сомневался в их отношениях, в ней. Джил подавила рыдание. Ее обуревали чувство вины и боль, скорбь и смятение.