Бренда Джойс: Обещание розы

Теперь кавалькада скакала быстрым галопом. Норманны торопились в Элнвик. Мысль о погоне словно придавала сил им самим и даже притомившимся лошадям. Мэри то и дело оглядывалась назад в тщетной надежде увидеть отца и братьев, спешащих ей на выручку. Так прошло несколько томительных часов. Внезапно Стивен остановил коня и с нескрываемым торжеством произнес, указывая вперед, где на вершине крутого холма в вечерней мгле смутно вырисовывались очертания крепости:

— Вы проиграли, мадемуазель! Полюбуйтесь-ка, перед вами Элнвик.

Он направил коня вперед, и тот с быстротой ветра помчался к родному дому, где его ждали просторное стойло, отдых и обильный ужин. Мэри принялась с тоской разглядывать огромный замок, обнесенный толстой каменной стеной с четырьмя сторожевыми башнями и окруженный глубоким рвом. Она прекрасно отдавала себе отчет в том. что побег отсюда невозможен, так же, впрочем, как и взятие Элнвика штурмом и приступом, если бы король Малькольм решился силой отнять у похитителей свою дочь. О взятии Элнвика в осаду нечего было и думать. В крепости наверняка хватит съестных припасов, чтобы продержаться несколько месяцев. К тому же, осада неминуемо положила бы начало новой затяжной войне. А на подобное Малькольм Кэнмор не решится даже ради своей любимой дочери.

Копыта коней процокали по бревнам подъемного моста, и вскоре всадники, приветствуемые стражей, въехали сквозь широкие ворота во двор крепости. «На этом огромном пространстве, — пронеслось в голове у Мэри, — могли бы вольготно расположиться несколько шотландских деревушек, да еще, пожалуй, и королевская крепость Эдинбурга в придачу». Мэри, словно завороженная, смотрела на людей, деловито сновавших по мощенному булыжником двору: мальчишек, гнавших к хлеву стадо овец, кузнецов и плотников, воинов и рыцарей,

Служанок и конюхов, сокольничих и псарей. Следом за всадниками в ворота въехала телега, груженная бочками с вином, и резкий стук деревянных колес по булыжникам двора был немедленно поглощен гомоном многочисленных голосов, хрюканьем свиней, лаем сторожевых псов и конским ржанием. Оглушенная этим нестройным хором, ошеломленная всем увиденным Мэри покорно позволила Стивену снять себя с седла и поднялась вслед за ним на второй этаж замка.

Они прошли в огромный зал, всю середину которого занимали два длинных стола, стоявших под прямым углом друг к другу. Один из них, находившийся на возвышении и предназначавшийся для графа и его близких, пустовал, другой же был тесно уставлен блюдами с мясом, хлебом, сыром и зеленью. Все это с аппетитом поглощали несколько рыцарей и десятка два воинов. Некоторые из них, насытившись, потягивали вино и увлеченно играли друг с другом в кости. Обедавшим прислуживали расторопные девушки, то и дело сновавшие из зала на кухню и обратно.

Пол зала был устлан чистой соломой, стены украшали роскошные гобелены, в невероятных размеров очаге весело потрескивали толстые поленья, воздух был наполнен ароматами свежей стряпни. Несмотря на смятение и ужас, царившие в душе Мэри, она не могла не ощутить покоя и уюта, царивших в главном зале замка Элнвик.

Едва Мэри и Стивен де Уоренн появились на пороге зала, как из кресла у очага поднялся высокий голубоглазый юноша и поспешил им навстречу.

— Приветствую тебя, дорогой брат! — с радостной улыбкой сказал он, подходя к Стивену и Мэри, и метнул в сторону пленницы столь вы разительный взгляд, что Стивен, помрачнев, сдержанно кивнул ему и предупредил:

— Она принадлежит мне, Бренд!

— Разумеется, кто же станет с этим спорить, — вздохнул юноша и развел руками. — Ничего не поделаешь: воля старшего брата и наследника графского титула для меня закон! — Последние его слова были обращены к Мэри. На лице его при этом мелькнула плутоватая улыбка. Но девушка, слишком потрясенная всем случившимся, не могла, да и не желала поддерживать разговор в подобном легкомысленном тоне и потому не произнесла ни слова.

— Почему ты здесь? Тебя послал король? — спросил Стивен, и Мэри вся обратилась в слух, стараясь, однако, внешне никак не выказывать своего интереса к разговору двух братьев де Уореннов. Она надеялась услыхать что-либо важное об их ближайших планах и замыслах, чтобы затем сообщить все это отцу.

— Да, ты угадал, — снова, на сей раз уже не притворно вздохнув, ответил юноша.

— А когда тебе надлежит вернуться?

— Как можно скорее. Об этом ты тоже вполне мог бы догадаться и сам.