Джойс Майерс - Искушение

Лежа на узкой койке в каюте океанского лайнера, пересекавшего Атлантику, Дженни Ланган вертелась с боку на бок от охвативших ее волнения и беспокойства. Через несколько часов начнется новая жизнь. Она прислушалась к тяжким вздохам и стонам сотен таких же, как она, иммигрантов, расположившихся в ужасной тесноте в переполненной каюте третьего класса. Ее угнетал низкий потолок помещения, спертый воздух гнал на палубу.

«С меня довольно», – прошептала Дженни. Медленно и осторожно, чтобы не разбудить свернувшуюся клубочком малышку, она оделась, соскользнула на пол. Постояв немного в узком проходе между трехъярусными железными койками, девушка почувствовала, что слышит стук трех сотен сердец, бьющихся с надеждой в душной темноте каюты. Собственное сердце Дженни Ланган радостно трепетало в ожидании наступающего дня, хотя ей не раз говорили, что приближающийся день не будет легким. Она вышла на палубу. Свежий соленый мартовский ветер заставил ее плотнее закутаться в наброшенную на плечи теплую шерстяную шаль.

– Сеньора, не бойтесь, – раздался вскоре негромкий голос. – Мне доставит удовольствие постоять рядом с вами, помолчать, покурить и полюбоваться луной, – Габриель Агнелли только что отошел от карточного стола, за которым провел всю ночь. Для мужской части иммигрантов игра в карты – обычное развлечение в пути. Чиркнув спичкой и загородив ладонями трепещущий огонек, он наклонился, чтобы прикурить.

Дженни взглянула на него.

– А, так это вы, Дженни Ланган.

Дрожащее пламя осветило красивое лицо мужчины. Они улыбнулись друг другу. Спичка догорела, и их окружила кромешная тьма. Постепенно глаза привыкли к темноте и стали смутно различать лицо собеседника.

Все десять дней по пути в Нью-Йорк Габриель пристально наблюдал за Дженни. Они плыли на нижней палубе парохода, где ютились сотни пассажиров – мужчин, женщин, детей. «Принц Вильгельм» шел из Бремена. Пароход с иммигрантами на борту, как и все остальные приходившие в нью-йоркский порт суда, выдерживали в карантине на рейде. Утром на борт поднимутся врачи. Они вежливо, но тщательно осмотрят большую часть пассажиров первого и второго классов и отправят их на берег. Пассажиров с нижней палубы высадят на остров Эллис, где в январе 1898 года открыли новый пункт по оформлению виз – врата в страну грез, Америку.

Иммигранты-счастливчики уже окрестили его «Островом Надежды». Здесь начиналась новая жизнь, соединялись семьи, долго находившиеся в разлуке. Но бытовало и другое определение острова Эллис – «Остров слез». Не все, ступившие на эту землю, обретали желанную свободу и счастье. Многие годы тысячам иммигрантов отказывали в визе, в жизни на «золотой земле». С острова Эллис их отправляли назад в их деревни, города, страны, покинутые в надежде на райскую жизнь в чужих краях.

За спиной каждого высланного вставали десятки других мечтателей, грезивших о лучшем будущем, готовых занять то место под солнцем, которое могло принадлежать другому. И Дженни Ланган, и Габриель Агнелли были из тех сотен и тысяч фантазеров, которые год за годом, лелея честолюбивые мечты, с верой и надеждой стремились в богатую страну в поисках успеха и удачи.

Агнелли заметил Дженни еще в толпе укутанных в теплые разноцветные платки переселенцев, поднимавшихся на борт в Бремене. Высокая, почти одного роста с ним, стройная и гибкая, как тростинка, девушка поразила его удивительной сияющей улыбкой, золотыми волосами, синими, как небо, веселыми ясными глазами. Среди взволнованной, встревоженной массы иммигрантов она казалась солнечным лучиком, освещавшим путь. Габриеля тронула ее сердечность.

– Только чтобы поговорить с ней, я согласен плыть на нижней палубе, – сказал он своим попутчикам, сидя за обедом в кают-компании для пассажиров первого класса.

– Держу пари, Агнелли, что даже вы, со своим неуместным расположением к низшим слоям общества, долго не выдержите на нижней палубе, какой бы лакомый кусочек вас туда ни манил. Условия внизу ужасающие.

– Неужели? На что спорим, лорд Ментон? – спросил Габриель англичанина. Не в его правилах было отказываться от вызова.

– Ставлю сто американских долларов, что вы не продержитесь на нижней палубе весь путь до Нью-Йорка.

– Сто долларов? – Габриель попыхивал гаванской сигарой. – Маловато, но они будут кстати. Пари, которое я уже заключил со своим дедом, делает наш спор еще более привлекательным.