Несколько часов спустя, когда над горизонтом, разворачивая серебряный парус, заскользила луна, старый Томас завершал последний обход шатких останков разрушенной стены монастыря. Слуга замер, нахмурив кустистые брови. Опять наверху, у белого сада, ему послышался смех. Он обернулся, прищурив глаза. Но ничего не увидел: все было как обычно.
Стянув с головы видавшую виды шляпу, старик с раздражением почесал голову. Какая-то чертовщина!
Это, конечно, лишь ветер, шумящий в дубовой рощице. Да, всего-навсего старые камни, звучащие эхом под кусочками падающего гравия. Слегка пожав плечами, Томас пошел вниз с холма к своему домику.
«Странное это место», — подумал он в тысячный раз. По крайней мере молодая госпожа вышла замуж, и этот ее морской капитан не оставит ей времени бродить здесь, в тени деревьев. Да, для него женитьба давно забытое дело, подумал старый слуга, и его морщинистое лицо осветила улыбка. Высматривая свет фонаря в своем окне, Томас не заметил слабого сияния, казалось, поднимавшегося над верхушкой холма.
— Падриг и команда «Либерте» посылают тебе это вместе с сожалениями по поводу того, что не смогли присутствовать на церемонии. Это было бы чересчур опасно даже для таких бродяг, как они.
Луна плыла среди закрывших небо облаков, когда Тэсс и Дейн шли рука об руку через зеленую лужайку под разрушенной стеной монастыря; их лица овевал ласковый летний ветерок.
Приподняв брови, Тэсс взяла кожаную шкатулку из рук Дейна. Внутри, на малиновом бархате, лежал кулон с гравировкой, подвешенный к тяжелой серебряной цепочке.
— «Qui voit Groix voit sa joie», — прочитал Дейн. — «Кто увидит остров Груа, повстречает свое счастье». Даже трюки Даниэлы не отнимут у нас это. — Его глаза сузились. — Тетушка рассказала мне об этом разговоре про ребенка. Просто еще одна ложь в ее богатом арсенале. Ты ведь знаешь об этом, сердце мое?
Тэсс улыбнулась Дейну.
— Графиня говорила мне что-то по этому поводу, хотя ей было безумно трудно это сделать. Думаю, душечка впервые в жизни лишилась дара речи.
Губы Дейна скривились в усмешке.
— Хотелось бы мне быть там, чтобы услышать это.
— Нахальный щенок, — пробурчала Тэсс, в точности копируя тон графини.
— Какую радость приносишь ты мне, любимая, — хрипло произнес муж, осторожно приподнимая сверкающие волосы Тэсс и надевая ей на шею серебряное украшение. — И это тоже твое, — тихо произнес он, вкладывая в мягкую ладонь жены две черепаховые шпильки. — Похоже, ты щедра на подарки, любовь моя, — оставила свои дары двум мужчинам. — Его глаза потемнели. — И оба предложили тебе свое сердце. — Он сильно сжал ее руку. — Боюсь, что они оба — это я, Тэсс. В море я живу и чувствую себя счастливым, а на суше часто испытываю беспокойство, умирая от тоски. Да, на берегу я превращаюсь в монстра! И скоро морское министерство снова обратится ко мне с каким-нибудь срочным делами, возможно, предложит новое задание. Не слишком ли это будет — просить тебя поехать со мной?
Тэсс провела пальцами по изящному контуру шпильки.
— Я продам Фарли и завтра же последую за тобой на борту «Либерте», любовь моя. — Она не колебалась, хотя ее сердце слегка сжалось при мысли о расставании с этими любимыми старыми развалинами.
Но камни и глина были ей теперь ни к чему — Тэсс это знала.
— Полагаю, твоей команде придется привыкнуть к женщине, приводящей в беспорядок их канаты и паруса.
Дейн изучал ее лицо, все еще не убежденный до конца.
— Будем считать, — добавила Тэсс, и глаза ее лукаво засияли, — что жизнь с Андре ле Бри требует определенных… э-э… вознаграждений. — Она приложила нежный пальчик к темной поросли волос у шеи Дейна. — Очень приятных вознаграждений.
Ее муж застонал, и его глаза подернулись дымкой.
— Ты делаешь меня бесконечно счастливым человеком. И я намерен сделать счастливым каждый день нашей жизни.
Тэсс изогнула губы:
— И правильно поступите, милорд, ибо я знаю лихого французского капитана, который с удовольствием занял бы ваше место.
С ее губ слетел легкий смешок, когда муж подхватил ее сильными руками и стал подниматься вверх по холму в сторону белого сада.
— Дейн?
— Хватит шутить, жена, — пробурчал он. — Я превращу тебя в послушную женщину еще прежде, чем разделаюсь с тобой этой ночью.
И там, рядом со старинной дубовой рощицей, под немигающим серебряным оком луны, он снова сделал ее своей женой. Не так, как велит мужчине церковь, а так, как велит ему природа и земля — всецело и безвозвратно, — пока их дыхание не смешалось и сердца не забились в унисон, пока она не стала плотью от его плоти и кровью от его крови.
Читать дальше