Элизабет Эллиот: Колдовство любви

— Ты нашел правильные слова, чтобы ослабить меня, заставить принять то, что причинит боль нам обоим.

— Ты смотришь на меня как на своего врага.

— Нет, ты мое проклятие, Уатт, моя судьба.

Она выглядела необычно серьезной. Он попытался успокоить ее.

— Судьба будет к нам благосклонна. Многое указывает на то, что мы созданы друг для друга. — Выражение ее лица не изменилось. Он вспомнил еще об одном знаке свыше и сказал, тщательно подбирая слова: — Я видел твои наброски, картины твоих видений, возникших в тот момент, когда ты держала в руках бутылочку.

Она подняла руку к его лицу и кончиками пальцев провела по шероховатой щеке.

— Этого я боюсь меньше всего.

Они смотрели в глаза друг другу, казалось, вечность, не произнося ни слова, но все понимая. Некоторых вещей можно избежать. Других — например, судьбы и проклятия — нет.

Уатт коснулся губами ее рта — медленно, впитывая сладость ее губ. Она ответила ему через долю секунды — вернула поцелуй с такой страстью, что он моментально потерял свой хваленый самоконтроль. Часы, которые он провел, мечтая об этом мгновении, растворились в небытии, поблекли, оставив в памяти лишь его желание.

На этот раз он не остановится. Он понял это, как только его рука коснулась ее шеи. Он оторвался от ее губ и покрыл бесчисленными поцелуями ее плечи и шею. От Фаро пахло цветами апельсина.

— Ты хочешь меня, Фаро?

Она не ответила, но легонько укусила его за шею. Ее пальцы расстегнули пуговицы сюртука, и рука скользнула под рубашку. Такое невинное прикосновение, но он не помнил более соблазняющей ласки. Он наклонил голову для поцелуя, приказывая себе быть понежней.

Не отрывая губ от ее рта, он легонько опустил Фаро на подушки. Его ласки стали смелее, и она не протестовала. Не чувствовал он и напряжения в ее теле, которое говорило бы о сопротивлении. Возможно, она просто была слишком занята, расстегивая пуговицы на его рубашке. То, как ее руки порхали по его обнаженной груди, сводило его с ума.

— Я больше не выдержу, любимая, — Он приподнялся на локтях. — Скажи, что ты хочешь меня, или прикажи мне уйти.

Она попыталась притянуть его для поцелуя, но он лишь покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты это сказала, Фаро. — Ее грустные глаза ответили ему, что он требует слишком многого и слишком торопится. — Ты знаешь, что я буду всегда заботиться о тебе.

— Я не сомневаюсь в твоей порядочности. — Она провела руками по его груди. — Люби меня, Уатт.

Эти слова он хотел услышать больше всего на свете. Почему же они отозвались в нем каким-то тревожным эхом? Уатт решил, что разберется позже. Сейчас ему было достаточно, что он слышит их, особенно когда ее прикосновения, казалось, могли лишить его последних остатков разума.

Сначала Фаро поласкала кончиками пальцев его грудь. Затем провела ноготками вниз. И так снова и снова. Уатту хотелось поймать ее за запястья, чтобы остановить столь мучительное удовольствие. В беспомощном восхищении он смотрел на ее руки. Они, на мгновение застыв, скользнули по талии, под пояс брюк, прикоснулись к животу. Он не знал, облегчение или разочарование заставило его шумно вздохнуть.

— Тебе больно? — с тревогой спросила Фаро. Он с трудом покачал головой. Ее руки снова начали путь наверх. — Можно сделать это еще раз?

Уатт замотал головой, но, противореча себе, быстро сорвал сюртук и рубашку и лег рядом с ней.

— Я хочу, чтобы ты ласкала меня, любовь моя. Но иногда твои прикосновения становятся слишком искушающими. Ты лишаешь меня сил.

— А мне иногда кажется, что ты слишком контролируешь себя, Уатт. — Она слегка нахмурилась. — Жизнь не всегда такова, какой ты хочешь ее видеть.

— Сегодня ночью она будет такой. — Уатт осыпал поцелуями ее лицо — щеки, лоб, кончик носа. Он дразнил ее легкими прикосновениями губ до тех пор, пока она не застонала.

— Видишь? В этом тоже есть свое удовольствие. — Он провел губами по вырезу ее ночной рубашки и ниже, исследуя контуры белых полушарий. Он сознательно дразнил ее, описывая пальцем расходящиеся круги, радуясь ее тихим неразборчивым всхлипываниям. — Я намерен держаться разумно до последнего, пока не заставлю тебя потерять голову. Есть только один путь удовлетворить гвои желания, прежде чем я испытаю свои. Я хочу подарить тебе удовольствие настолько сильное, что ты закричишь от высвобождения.

— Я не стану кри… — Глаза Фаро округлились, потому что голова Уатта склонилась над ее грудью. Его язык намочил ткань, сквозь которую стал различим сосок. — О-о-о!