Шелли Такер: Вечная любовь

Потрясенный, Хок нащупал ближайший стул и тяжело опустился на него, все еще сжимая в руках бутылочку.

— Почему ты за столько лет так и не рассказал мне об этом, дядя? — с упреком спросил Хок. — Я думал, что он хотел сделать ее иннфодт, что он рисковал жизнью матери и убил ее! Долгие годы я ненавидел его. Если бы я знал правду…

— Ты бы постарался продолжить работу отца, — тихо закончил за него Эрик. — Я потерял их обоих, Хок, и не хотел потерять и тебя. Я должен был спасти их сына.

Хок молча в упор смотрел на дядю. Сейчас он понимал его как никогда прежде.

— И поэтому ты разрушил его лабораторию — чтобы больше никто не рисковал ничьей жизнью, продолжая его дело. Эрик кивнул.

— И еще потому, что гнев и печаль одолевали меня. И чувство вины. — Он отвернулся. — Твой отец рассказал мне о своей работе. Я знал, что она опасна. Я должен был остановить его… Но не остановил. — Теперь он смотрел па пляшущее в очаге пламя и в его голосе звучало раскаяние. — А быть может, и потому, что надеялся на успех его работы почти так же, как он сам. Я не остановил его, и они оба погибли. — Эрик снова взглянул на Хока. — Я не мог простить себе этого. И хотел быть уверенным, что больше никто не подвергнется такому риску.

Хок вспомнил о Торолфе, о жизнях, которые тот безжалостно загубил за долгие годы своих опытов, н понял, что дядя был прав.

— И поэтому ты так непреклонно стремился воспитать меня истинным асгардцем, довольным своей жизнью? — осипшим голосом спросил он.

— Я думал, что этого хотели бы твои родители — чтобы ты научился быть счастлив здесь, чтобы принял то, чего не можешь изменить. — Эрик смотрел в глаза Хоку, в них снова появилось выражение глубокой печали. — Но, по правде сказать, ты слишком похож на своего отца, Хок. Тебе всегда чего-то не хватало, ты всегда мечтал о чуде. Это у тебя в крови.

Хок тяжело сглотнул вставший в горле комок и посмотрел на флакон в своей руке.

В этой крохотной бутылочке была заключена мечта его отца.

— Это может убить тебя, — предупредил Эрик — или подействовать именно так, как рассчитывал твой отец. Я не знаю. После того как умерла твоя мать, я не хотел, чтобы кто-нибудь еще испробовал это зелье. — Эрик подошел ближе. — Я нашел эту бутылочку среди ее вещей уже после того, как не стало ни ее, ни твоего отца. Возможно, мне следовало разбить ее, как и все остальное. — Он устало вздохнул и провел рукой по волосам. — Но я этого не сделал. Наверное, думал, что когда-нибудь, когда жизнь на Асгарде станет для меня невыносимой, я смогу рискнуть и испытать эликсир на себе. Но этот день так и не настал.

Хок поднял бутылочку и посмотрел ее на свет:

— Дядя, здесь его так мало…

— Да, хватит только для одного. То есть я надеюсь, что хватит. Если зелье подействует, ты станешь смертным — утлендинг. Будешь волен жить в их мире. Но окажешься подверженным всем опасностям, которым подвержены они, — болезням ранениям. И проживешь лишь короткую жизнь, — медленно добавил он, — как они. Может быть, еще лет пятьдесят — шестьдесят, не больше.

Хок почувствовал, как сильно забилось его сердце, но на сей раз не от страха, а от надежды. Он станет свободным! И сможет уехать.

Он сможет поехать к Авриль.

Хок встал.

— Если сейчас, по их представлениям, мне тридцать лет, то я доживу лет до восьмидесяти — девяноста. Для утлендинг это долгая жизнь.

— Хок, если эликсир подействует как надо, — мрачно напомнил ему Эрик, — ты не должен никогда возвращаться сюда. На Асгарде все будут уверены, что ты изгнан.

Хок кивнул, понимая опасения дяди. Его чудесное воскрешение побудило бы соплеменников снова начать опасные эксперименты, чтобы найти волшебный эликсир.

Если он подействует, как надо.

Хок почувствовал, как при мысли о том, что он оставит у себя за спиной, что-то больно сжалось в груди. Он оставит здесь друзей, которые будут горевать о нем.

Всех тех, кто хотел быть свободным, но не мог.

— Это несправедливо, дядя, — мрачно сказал он, — почему я должен быть единственным, кто…

— Твой отец хотел бы, чтобы ты это взял. — Эрик положил руку на плечо Хока. — И теперь у тебя нет иного выбора.

Хок встретился с ним взглядом, и они долго смотрели друг на друга.

— Спасибо, дядя! — Хок сжал руку Эрика. — Что бы ни случилось, знай: я благодарен тебе.

— Мне будет не хватать тебя, Хок.

Хок почувствовал, как спазм сжимает ему горло.

— И мне тебя тоже.

Осторожно, нерешительно он поднял бутылочку, она сверкнула в отблеске пламени. Хок открыл крышку.