Барбара Картленд: Тайное венчание

Вернита сама не понимала, почему вдруг начала откровенничать с совершенно чужим человеком.

«Скромные белошвейки так себя не ведут», — с испугом подумала девушка. Так, чего доброго, она себя выдаст!

Вернита замолчала. «Я так давно не видела людей своего круга, — грустно подумала она, — что совсем забыла о хороших манерах. Простая белошвейка ни за что не станет разговаривать с другом её императорского величества как с равным!»

Но джентльмен как будто не заметил её дерзости.

— На разных людей голод действует по-разному, — заметил он. — Одни просто чахнут, слабеют и впадают в прострацию. У других начинаются галлюцинации, у третьих — странные сны.

— Так унизительно все время думать о еде! — заметила Вернита. — Ведь святые тоже изнуряли себя постом, однако могли при этом молиться и думать о Боге.

Джентльмен рассмеялся.

— Вы забыли об искушениях святого Антония, мадемуазель. Я уверен, что все эти демоны, черти и привидения, являвшиеся святым, — плоды прозаической «пустоты внутри».

— Это звучит… цинично, — заметила Вернита. — Мне приятней думать, что святые были наделены особыми силами, недоступными для нас, и видения их были реальны.

«Что за странный у нас разговор!» — подумала Вернита и вдруг испугалась, что её тайна откроется. Она допила кофе и поставила чашку.

— Я очень благодарна вам, месье.

Дверь растворилась, и на пороге показался лакей с деньгами на серебряном подносике.

— Секретарь месье казначея просит у вас расписку, — произнёс он.

— Спасибо, — ответила Вернита. — И… ах да, я же должна представить вам счёт!

Из-за своего обморока она совсем об этом забыла! Вернита полезла в ридикюль и достала оттуда счёт, составленный сегодня утром на клочке бумаги.

Оглядевшись вокруг, Вернита заметила письменный стол с чернильницей и белоснежным гусиным пером. Подойдя к столу, она подписала расписку, взяла деньги и со вздохом облегчения спрятала их в сумочку.

Лакей вышел. Вернита повернулась к джентльмену, все это время не сводившему с неё глаз.

— Не знаю, как мне благодарить вас, месье! — робко произнесла она. — Вы очень добры.

— Вы все ещё бледны, мадемуазель, — заметил он. — Я отвезу вас домой.

— Нет, что вы! — слабо запротестовала она. — Это совсем не нужно!

— Я настаиваю, — ответил он. — Хотя вы и подкрепились немного, мадемуазель, но, мне кажется, обморок вполне может повториться где-нибудь на улице.

— Обещаю вам, со мной все будет в порядке!

— Спорить со мной — только зря терять время, мадемуазель, — с улыбкой ответил Аксель.

Побеждённая Вернита вышла вслед за ним в холл. Джентльмен отдал несколько приказаний слугам, и через несколько минут у крыльца их уже ждал двухместный открытый фаэтон, влекомый парой великолепных коней.

— Садитесь! — пригласил джентльмен.

Вернита хотела возразить, но сообразила, что он отметёт любые её протесты одним взмахом сильной руки.

Она послушно села в фаэтон. Джентльмен уселся рядом и взял вожжи, а конюх вспрыгнул на запятки.

Они выехали из ворот на улицу Фобур-Сент-Оноре.

— Где вы живёте? — спросил джентльмен.

— На маленькой улочке, которая называется рю дез-Арбр. Это недалеко отсюда. Она выходит на Бульвар Капуцинов. Если вы довезёте меня до угла, дальше я смогу дойти пешком, — поспешно сказала девушка.

— Неужели вы полагаете, что я способен так поступить с дамой?

— Вы… вы очень добры, и я вам так благодарна…

— Как вас зовут, мадемуазель?

— В-вернита… Бернье.

Перед фамилией она запнулась и испугалась, что джентльмен это заметит. Однако он, по-видимому, не обратил на эту заминку внимания и, в свою очередь, представился:

— А моя фамилия Сторвик. Если полностью, то граф Аксель де Сторвик.

— Так вы не француз?

— Нет, я швед.

— Мне сразу подумалось, что вы не похожи на француза.

— Вы правы. Но вы тоже не слишком-то напоминаете француженку! — сказал Аксель де Сторвик.

— Мой отец родом из Нормандии.

Такой ответ Вернита придумала заранее — на случай, если кто-то удивится её необычной внешности.

Нормандцы обычно белокуры и светлокожи. Вернита не была блондинкой, но все же сильно отличалась от смуглых темноволосых француженок.

Граф молча и пристально вгляделся в неё, затем отвернулся.

— Вам нравится Париж? — спросила Вернита, желая уйти от щекотливой темы.

— Очень красивый город, — скучающим тоном ответил граф.

Некоторое время они молчали.

— Вы всю жизнь прожили в Париже? — спросил он через несколько минут.