Патриция Филлипс: Меч и пламя

Впрочем, ей некого винить в их нынешнем затруднительном положении, кроме себя самой. Месяц тянулся за месяцем, а о Джосе ничего не было слышно, и Адель решила написать королю, умоляя его даровать брату свободу. С ее стороны это было не самым разумным шагом. До тех пор пока король не прочел послания, он ничего не знал о смерти ее отца. Если бы она тогда предпочла хранить молчание, Эстерволд мог бы и дальше существовать в относительной безвестности. В ответе, полученном ею от короля, ни единым словом не упоминалось о Джосе, зато ее извещали о том, что его милость назначил Гилберта Бохана новым кастеляном замка Эстерволд. Как женщина и младшая по званию, Адель должна была стать подопечной короля. По крайней мере король не приказал ей выйти замуж за Бохана – одолжение, за которое она останется вечно ему признательна.

Солнце опускалось все ниже и ниже по небосклону, окрашивая своими лучами покрытый ледяной корочкой ров с водой и испещряя снег золотистыми и багряными стягами. До чего же прекрасными были ее владения вместе с волшебным замком, который возвышался, словно зачарованный, в малиновых сумерках…

Молодой слуга за ее спиной громко закашлялся и переставил тяжелую корзину с травами на другое плечо. Этот короткий жест быстро вернул Адель к действительности, вырвав ее из мира грез; она щелкнула языком, подгоняя своего серого коня, Лунного Света. Затем они быстро спустились вниз по склону к замку.

За ночь ветер переменился на западный, принеся с собой неожиданную оттепель, и Адель проснулась от мерного стука капель, падавших вниз с каменной кладки. Бледный свет зимнего солнца проникал сквозь окна, пробитые высоко в стене огромного зала. В том месте, где лучи пересекались, мириады крохотных пылинок кружились в пронизанном золотистым сиянием воздухе. В эти ранние утренние часы Эстерволд выглядел еще более жалким, чем обычно; даже Адель, которая всегда ревностно отстаивала честь своего родового гнезда, вынуждена была признать, что крепость со стороны могла показаться до крайности убогой. Просторный зал из нетесаного камня был пуст: воины уже успели позавтракать и деревянные столы сдвинули к стене. В огромном камине полыхало толстое полено, однако, несмотря на высоко вздымавшиеся языки пламени, большая часть величественного помещения продувалась сквозняком и поэтому оставалась холодной; чтобы согреться, приходилось использовать жаровни с углем. Сверху, с затянутых паутиной деревянных стропил, доносилось воркование гнездившихся там голубей, помет которых падал на тростниковые циновки внизу. Сравнительно новые циновки уже порядком истрепались и покрылись пятнами грязи и жира. Привычная обстановка вдруг показалась Адель почти отталкивающей, и она невольно сглотнула. Интересно, что подумает о замке Эстерволд их новый кастелян. Нельзя сказать, чтобы в зале не было никаких предметов роскоши: на возвышении находилось кресло лорда с резными дубовыми подлокотниками и алой подушкой, а великолепные гобелены на западной стене доставили сюда прямо из Святой земли. Тем не менее Адель не сомневалась в том, что отзыв Бохана о ее доме будет самым пренебрежительным. Что ж, тем лучше. Возможно даже, он не захочет здесь оставаться…

При этой мысли девушка воспрянула духом. Вдруг Бохан предпочтет отказаться от назначения? Правда, Адель вовсе не была уверена в том, что Бохан осмелится пойти против воли короля, по чьему приказу явился сюда.

По случаю приезда нового кастеляна Адель по настоянию сэра Джорджа облачилась в свой самый лучший наряд. Поверх нижней рубахи из красной шерсти она надела праздничное платье из нежно-голубой, расшитой золотом парчи. Это одеяние обтягивало ее полную грудь и выгодно подчеркивало тонкую талию. Вокруг ее бедер был дважды обернут черный пояс с золотистой каймой и кисточками. В свои густые темно-рыжие волосы, уложенные вокруг висков наподобие ручек греческой амфоры, Адель вплела красные и голубые атласные ленты – они должны были добавить румянца ее бледному личику. Утром, посмотрев в зеркало из полированной стали, она отметила в себе перемены: высокие скулы резко обозначились под тонкой кожей, зеленые глаза выглядели несоразмерно большими, а губы, обычно такие мягкие и полные, превратились от охватившей ее тревоги в тонкую линию. Каждый раз, когда Адель пыталась представить себе жизнь замка под властью нового кастеляна, ее лоб покрывался морщинами, поскольку она знала, что отныне благополучие всех ее домочадцев будет зависеть исключительно от прихотей Бохана.

Читать дальше