Колин Фолкнер: Под чужим именем

По щеке Элизабет поползла слеза, и она смахнула ее. Несмотря на поздний час, она послала Кэти принести ей ужин. Негоже девушке видеть, что хозяйка плакала.

Элизабет извлекла из рукава платок и промокнула глаза. Если бы малышка была хоть чуть постарше, Элизабет схватила бы ребенка в охапку и отправилась в Филадельфию на поиски О'Брайена. Она испытывала потребность сказать ему, как жалеет о своем неразумии, признаться, как она его любит. Даже если он и возненавидел ее, ей необходимо, чтобы он узнал о ее чувствах, о ее раскаянии до того, как уедет совсем.

Кроме того, она должна сказать ему о другом ребенке.

Элизабет поднялась и подошла к открытому окну. Она слушала нежное постукивание дождевых капель по оконному стеклу. И по ее щекам катились слезы, похожие на капли дождя.

Большая часть происшедшего представлялась ей чем-то вроде сна. И обстоятельства рождения Морган вспоминались смутно, сквозь туман. Она вспоминала, как гуляла вдоль реки, а потом отправилась с Клер в дом Джессопа. Остальное помнила неясно — все представало какими-то кусками и обрывками. Помнила схватки, толчки ребенка, но так, будто это происходило не с ней, а с кем-то другим.

Но она совершенно отчетливо запомнила крик ребенка — сначала один, потом, несколькими минутами позже — другой. Она была почти уверена, что родила двоих младенцев… или это был только сон?

Потом, когда все уже было позади и Элизабет прижимала к себе Морган, она спросила Клер о втором малыше. Младенец умер? Она ведь даже не знала, какого пола он был.

Но Клер с загадочным выражением лица ответила — другого ребенка не было. Она заботливо принесла Элизабет успокоительного чаю, попросив ее отдохнуть. Унылая экономка с кислой физиономией тоже подтвердила, что второго младенца не было. Она даже рассмеялась над фантазиями Элизабет. По ее словам, женщины в родовых муках часто подвержены галлюцинациям. Вот, к примеру, ей самой привиделось, будто она родила не сына, а овцу. И теперь, оглядываясь на прошлое, она склоняется к мысли, что ей и впрямь лучше было бы родить овцу, чем такого сына.

Элизабет провела у Клер целый день, баюкая ребенка, а Клер и Марта все время поили ее своим целебным чаем. Но довольно скоро Элизабет осознала, что этот чай действует на нее не самым благотворным образом — что-то в нем было такое… Даже боль ей казалась более желанной, чем онемение, наступавшее всякий раз после этого чая. И потому она отказалась его пить.

Когда Нгози пришла навестить ее, Элизабет настоятельно потребовала перевезти ее домой, или она с Божьей помощью вернется пешком, неся дочку на руках. Тем более что как только она перестала пить целебный чай, у нее сразу прибавилось сил.

И вчера вечером Нгози и Джонни забрали ее из дома Джессопа. Элизабет из опасения, что у нее заподозрят психоз, обычный для молодой матери, никому не сказала про второго ребенка ни слова. Она старалась убедить и себя: все это было лишь сном и постепенно забудется, но память ее хранила крик второго ребенка, и чем дольше она прижимала к груди Морган, тем сильнее тосковала по второму малышу.

Пронзительный женский вопль вырвал Элизабет из задумчивости. От ужаса у нее даже волосы зашевелились. Она рванулась к двери своей спальни и распахнула ее.

— Кэти? — позвала Элизабет.

Она взглянула вниз, и внутри у нее что-то оборвалось.

Кэти лежала на полу холла навзничь, из ее перерезанного горла текла кровь, а глаза безжизненно уставились в потолок. Вокруг нее в луже темной крови валялись чашки и миски, разлетевшиеся с подноса, который она несла своей госпоже. Больше в поле зрения не было никого, но Элизабет была уверена: в доме кто-то прячется.

Она бросилась в спальню и заперла дверь. Сердце ее бешено колотилось. Оружия при ней не было, пистолет остался в конторе. Что же делать? Позвать на помощь? Но ведь и другую служанку может постигнуть участь Кэти!

Элизабет схватила спящего ребенка. Расширенными от страха глазами она смотрела, как дверная ручка медленно начала поворачиваться. Как спастись? Как спасти маленькую Морган? И тут она увидела открытое окно.

Ручка двери задергалась, потом раздался скрежет. Элизабет подхватила сверток с попискивающим ребенком под мышку и кинулась к окну.

Она услышала тяжелый удар в дверь, затрещал косяк. Кто-то ломился к ней… От ужаса грудь Элизабет сдавило так, что стало трудно дышать. Она распахнула окно настежь и попыталась вылезти на крышу. Она и понятия не имела, куда побежит, но нельзя же оставаться на месте и ждать, пока ее зарежут, как Кэти.