Роксана Гедеон - Край вечных туманов

Мы быстро зашагали по склону холма к берегу. Воздух был влажный, сырой. Ноги тонули в песке. Если бы было не так холодно, я бы сняла обувь.

– Добрый человек! – обратилась я к рыбаку. – Нам непременно нужно на другой берег. Не могли бы вы перевезти нас…

Рыбак стал медленно подниматься в качающейся лодке, желая, вероятно, рассмотреть людей, обращающихся к нему.

– А деньги у вас есть?

– Да, не беспокойтесь, – холодным тоном сказала я, молниеносным движением приставляя дуло пистолета к его затылку.

– Ну, не можете ли вы поторопиться?

Брике визжал от восторга у меня за спиной, полагая, что все карты оказались в наших руках. Но я все же боялась. Пистолет был приставлен к затылку рыбака, и мой палец лежал на взведенном курке, но рыбак был здоровым и сильным мужчиной, а я – слабой полуголодной женщиной. Мало ли что может случиться?

– Нападение! Бандиты! Шлюха и маленький разбойник!

Я подтолкнула рыбака в спину.

– Заткнись, старое толстое чучело! Брике, где ты?

– Я здесь, мадам!

– Ступай в лодку! А вы, добрый человек, знайте, что шутить мы не намерены.

Подталкиваемый мной, рыбак сел на весла, и лодка медленно удалялась от берега. Я глаз не спускала с нашего перевозчика, и от напряжения рука, сжимавшая пистолет, затекла. Но я бы скорее умерла, чем опустила руку.

Через пять минут мы были уже на другом берегу и, поспешно выпрыгнув из лодки, бежали вверх по склону холма.

– Во всяком случае, – заметила я на прощанье, – вы не можете сказать, что мы нанесли вам серьезный урон.

– Стерва! Ах, стерва! Прикончить тебя мало за такие дела! Рыбак проклинал нас еще долго, и мы слышали его брань до тех пор, пока не удалились от берега на добрую сотню туазов.

– Видите, мадам, как ловко! – кричал Брике, захлебываясь.

– Вот это приключение! А то – милостыня! Добрая женщина, подайте мне и моему брату! Тьфу! Когда есть пистолет, нечего унижаться.

– Пожалуй, ты прав, – проговорила я, с трудом переводя дыхание.

– Ну и переволновалась же я!

– Это оттого, что в первый раз. А потом вы привыкнете. И я вам помогать буду. Вы еще не знаете, что я могу.

– Ты незаменим, Брике, – произнесла я, целуя его в щеку. – И что бы я без тебя делала?

Я была благодарна мальчику, что он сопровождает меня. Без него, без его шуток и здравомыслия трудности дороги были бы невыносимы. Как кстати появился в моей жизни этот сорванец! Неунывающий, веселый насмешник Брике!

Мы кругами ходили вокруг таверны «Французский двор», зная, что ночевать нас не пустят. Для этого нужны деньги. Подошло время, когда трактирщик и посетители отправились спать. Тогда мы легко перелезли через забор и устроились на ночлег в хлеву, среди коров. Их теплое смрадное дыхание преграждало путь ночному холоду. А на рассвете, когда едва занималась заря, я легко надоила в крынку молока – это и был наш завтрак.

– Пойдем, Брике. До Ле-Мана уже недалеко.

Оказавшись во дворе, я из любопытства подошла к двери трактира. Там всегда вывешивались объявления и извещения о том, кто приговорен к смертной казни. Но теперь я увидела что-то новенькое. Декрет Национального Конвента о наборе в армию трехсот тысяч волонтеров. Набирать, вероятно, будут и в деревнях.

Крестьяне, идя мимо таверны, громко разговаривали именно об этом:

– Я не отдам своего сына!

– Слышали? Они объявили войну еще и Испании! Если так пойдет, во Франции останутся одни женщины и старики.

– Проклятье! Прогнали священников и аристократов, перевернули все вверх дном, а теперь еще набирают рекрутов!

– Кукиш им вместо этого!

– Я лучше зарежу чиновника, который будет проводить набор, чем отдам хоть одного из своих сыновей…

Я удивилась. Крестьяне проклинали Революцию. Но это было мне известно, я давно знала, что она им как кость в горле. Но крестьяне бранились открыто, громко, никого не опасаясь. И не было никого, кто бы возразил им.

– Что ты об этом думаешь? – спросила я у Брике.

Он пожал плечами.

– Пожалуй, будет бунт.

«Великий мятеж Вандеи, Бретани и Пуату?» – вспомнилось мне. – Об этом говорил маркиз де Лескюр… Неужели это случится сейчас, так скоро?

Задумавшись, я не заметила, как во двор вышел трактирщик.

– Что ты бродишь здесь, проклятая нищенка? Убирайся! Я ничего не ответила. Ведь он, бедняга, не знал, что мы уже попользовались его кровом и позавтракали молоком его коровы. Не могла же я возражать человеку, который так нас облагодетельствовал.

Через час мы были у ворот Ле-Мана. Солнце уже встало, и утренний туман рассеивался. Обилие света, затопившего город, обещало солнечный теплый день.