Валерия Вербинина - Рыцарь темного солнца

После дождя в лесу посвежело, и всюду – на листьях, на стеблях, на ветвях – дрожали переливчатые капли. Мадленка потянулась, после чего воздала хвалу богу, что она еще цела и невредима, села на камень и стала размышлять.

Вчера их караван успел отъехать довольно далеко от дома, однако не настолько, чтобы невозможно было вернуться туда пешком. Соображение это чрезвычайно подбодрило Мадленку. Правда, она не была уверена в том, что ей известна обратная дорога – ведь они все же ехали не менее часа и вдобавок несколько раз сворачивали… Но Мадленке так сильно хотелось вернуться домой, что она с ходу отмела последнее соображение как несущественное.

К тому же, раз Михал вчера не пришел обратно, родители наверняка должны были послать на его поиски людей, так что не исключено, что она вскоре встретит на дороге кого-то из своих. Тут Мадленка похолодела, потому что в голову ей пришло нечто совершенно убийственное: хорошо, однако, если это окажутся именно свои; ну а, допустим, ежели она, не приведи бог, наткнется на тех? Она ведь даже не знает, как выглядят ее враги. Дед рассказывал, что разбойники часто притворяются купцами и другими честными людьми. Попробуй-ка раскуси их, окаянных нехристей…

– Да ведь я знаю их! – вскричала Мадленка в возбуждении, широко распахнув глаза. – Они не разбойники! Это крестоносцы!

Ну конечно же! Разве обыкновенные грабители, какими бы жадными до добычи они ни были, стали бы убивать всех, да в придачу привязывать мальчишку к дубу и расстреливать его с такой жестокостью? На такое способны только крестоносцы! А ведь совсем недалеко, в каком-то дне пути отсюда, их замок Торн, а еще выше по течению Вислы ощетинилась башнями в небо их главная резиденция – кровавый замок Мариенбург, он же в просторечии Мальборк. Ведь хоть одиннадцать лет назад и разгромили их несметные полчища при Грюнвальде, псы-рыцари до сих пор держатся здесь, вгрызлись зубами в польскую землю и не отпускают ее. Когда-то были они грозные и несгибаемые, а теперь вроде стали кроткие и уступчивые, не дают повода напасть на себя. Коварны же они, крестоносцы, рыцари ордена Тевтонского! И ничего, кроме плохого, ни один поляк от них не видел.

– Ладно, – решила Мадленка, – главное – не попадаться им на глаза. А еще лучше – вообще никому, ведь в наше время не знаешь, кто тебе друг, а кто враг.

Последнее выражение принадлежало деду, который частенько повторял его, но Мадленка возгордилась только что произнесенными словами так, словно они были придуманы ею. Тут взгляд ее упал на сооруженный ею курган, вокруг которого крутилось маленькое животное вроде енота, и девушка помрачнела. Шикнула на зверька, который немедленно исчез, нарвала простенький букетик цветов и положила его к подножию креста. После чего, не удержавшись, коснулась камней рукою.

– Прощай, Михал, – сказала она негромко. – И вы все тоже… прощайте и простите меня.

Она сняла шапку и постояла у могильного холма, после чего решительно нахлобучила ее на волосы, подобрала платье, в котором еще вчера щеголяла и от которого остались теперь одни лохмотья, отошла в сторону и зарыла его в мягком песке. Честно говоря, когда Мадленка делала это, ее не отпускал тайный страх, как если бы она хоронила саму себя, но, в конце концов, нельзя же ей разгуливать с девчачьими обносками под мышкой.

– Проклятые крестоносцы! – вырвалось у нее, когда девушка зашагала мимо кустов рябины обратно на дорогу.

Несмотря на все, что произошло с нею вчера и сегодня, Мадленка была спокойна, ибо знала, что надо делать. Кроме того, в прежние времена страдания и лишения не удивляли никого. Смерть и всевозможные бедствия подстерегали человека всюду, и люди смирились с этим. Чума опустошала города, войны длились почти без передышки, и никто, как бы высоко он ни стоял, не мог ручаться за свой завтрашний день. Люди тех времен обладали стойкостью духа, мало нам понятной; они не боялись погибнуть, ибо твердо верили в бессмертие души и уповали на милосердие божества, от которого ничто не укроется – ни дурное, ни хорошее. Жизнь была коротка, и поэтому выходили замуж и женились с тринадцати-четырнадцати лет, пировали допоздна и сражались до старости. Младшие обязаны были повиноваться старшим, низшие – высшим. Живи Мадленка в наше время, она бы, может статься, повредилась в уме от того, что ей довелось пережить; но в те давние года безумие было непозволительной роскошью. Бремя испытаний, выпавшее на его долю, человек должен был переносить с мудростью и кротостью, ибо такова воля Всевышнего. Далеко вперед люди не стремились заглядывать, не стремилась и Мадленка, она только обещала себе, что сделает все, чтобы убийцы брата были наказаны, а в те времена обеты были не пустым звуком.