Эллен Марш - Гордячка

– Неужели, милорд? – промурлыкала Рэйвен, и даже Сэйбл могла разглядеть пламя страсти, вспыхнувшее в глазах отца, с обожанием устремившихся на прекрасное лицо жены. При этом девушка не испытала ни малейшей неловкости: ведь она, как и ее братья, всю жизнь была свидетелем огромной взаимной любви, соединявшей их родителей. По правде говоря, от этого у нее всегда подступал ком к горлу, а в последнее время в душе появлялась странная пустота.

Чарльз ласково погладил сильными пальцами щеку жены и повернулся к дочери. При этом его глаза довольно засияли.

– Ну, леди, если вы готовы, то не стоит заставлять семейство Хэверти ждать!..

Сэйбл позволила суетливому лакею набросить на плечи накидку с меховой опушкой, и на ее гладком лбу появилась морщинка. Она знала, что отец не испытывал особой приязни к Хэверти и принял их приглашение главным образом из любезности, поскольку Джордж был одним из его компаньонов по бизнесу. «Или подоплекой этого приема служило нечто иное?» – задавала она себе вопрос, когда все трое вышли на морозный воздух; внизу на дорожке, огибавшей подъезд дома, их ожидала элегантная черная выходная карета. «Может быть, отец знает о чувствах, испытываемых ко мне Дереком, и втайне одобрительно относится к его ухаживаниям?»

Сэйбл хотелось, чтобы это было не так, и она не позволила сомнениям отразиться на ее лице, когда отец помогал ей сесть в карету. Окончательно она забыла о тревогах, заметив своего брата Лайма, который глядел на нее из окна своей спальни. Хотя его уложили в постель еще час назад, Сэйбл знала, что он не заснет, пока не посмотрит, как они выезжают, и помахала ему рукой, когда карета, покачиваясь из стороны в сторону, тронулась в путь. Лицо Лайма тут же просветлело, и он помахал ей в ответ; при этом темные кудряшки упали ему на глаза, прежде чем он исчез из вида.

Городской дом Хэверти находился всего в нескольких милях от элегантного особняка Мэйфер, в котором граф и графиня Монтеррей обосновывались, когда приезжали в Лондон. Поскольку на широких, обсаженных деревьями улицах города движение было небольшое, элегантная карета с гербом Сен-Жерменов быстро докатила до места и остановилась у ярко освещенного подъезда. Форейтор спрыгнул на землю и помог господам выйти из кареты.

Лакей Хэверти, в цилиндре и ливрее с длинными фалдами, также хотел помочь гостям, но граф сам подал Рэйвен руку. Он задержал в своей прохладную ладонь жены, помогая ей сойти на землю, и Рэйвен так же покраснела и ощутила такое же пьянящее чувство, как давно, когда, будучи молоденькой девушкой, страстно влюбилась в красивого, отважного капитана «Звезды Востока». В этот вечер граф Монтеррей выглядел удивительно красивым, его великолепная стать и суровые, но правильные черты лица почти не изменились за годы семейной жизни с экспансивной красавицей Рэйвен Бэрренкорт.

В глазах горячо любящей жены он выглядел даже более привлекательным, чем в молодости. Зрелость и трудности былой жизни оставили свои следы на чертах его лица, отражавших силу и характер, а небольшой шрам на впалой щеке подчеркивал эти качества натуры графа. Жена ответила на его пылкий взгляд, и сердце ее забилось чаще.

Понимая, что лакей смотрит на них с любопытством, Рейвен одарила его своей чудесной улыбкой, а затем вместе с мужем и дочерью направилась вверх по широкому лестничному маршу. Когда мажордом объявил о прибытии графа и графини Монтеррей и их дочери – леди Сэйбл Сен-Жермен, Рэйвен наклонилась и шепнула на ухо Сэйбл:

– Что бы тебе ни говорил сегодня Дерек Хэверти, не расстраивайся, моя дорогая. Мы с отцом далеки от того, чтобы согласиться выдать тебя за него замуж.

Сэйбл едва успела бросить на мать изумленный взгляд – их уже встречали хозяева. Дерек тотчас же оказался рядом с Сэйбл, – безукоризненно одетый и отнюдь не урод. Свои светлые волосы Хэверти зачесывал назад, открывая высокий лоб. Он бесцеремонно разглядывал девушку, пожирая ее глазами.

– Позвольте заметить, леди Сэйбл, сегодня вы выглядите просто умопомрачительно! – заявил Дерек прерывистым шепотом. Оттеснив ее в угол, он позволил себе задержать руку девушки в своей гораздо дольше, чем позволяли приличия.

– Вы очень любезны, мистер Хэверти, – ответила Сэйбл с натянутой улыбкой.

Девушка беспомощно наблюдала, как ее родителей тут же обступили со всех сторон: отца – нарумяненные матроны, застенчиво обмахивавшиеся веерами, и друзья из его любимого клуба Сент-Джемс, а мать – знакомые и обожатели, сыпавшие комплиментами по поводу ее внешности и желавшие узнать, как она себя чувствует.