Патриция Кемден - Обещай мне чудо

Он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Пушки все еще там? Сколько? В каком состоянии?

Она вывернулась.

– Война окончена! Мир в Вестфалии подписан. Ты теперь не солдат. И наверное, разочарован, что не сможешь больше убивать, насиловать, жечь и возносить молитвы князю тьмы, чтобы он позволил тебе осадить обессиленный город, не желающий покориться. В этом твоя победа, не так ли, полковник? Потому что тогда законы войны позволяют тебе совершать любой грех, любое преступление, какое только может задумать человек-зверь.

Боже милосердный, что она наделала, позволив ему остаться? Он был солдатом.

– Но не в Леве, слышишь! Не в Леве. Тебе придется забыть о своей принадлежности к солдатам, полковник, будь готов к этому. Я не потерплю разговоров о войне в своем доме.

Она шла по тропе, вонзая каблуки в землю, словно вбивая в свой рассудок самообладание, и не обращала внимания на пистолет, ударявший ее по бедру. Искаженные лица безмолвно кричали в ее мозгу. Перед ее мысленным взором вместо солнечного света мирного осеннего утра предстала ночь, освещенная огнями… пожары, везде пожары, полоска яркого пламени передвигалась, словно змея, и повсюду, повсюду ощущался запах войны.

Они шли в молчании, она впереди, он – следом. Слева от них струилась река, а справа деревья на фоне неба тонули в изобилии красных и оранжевых цветов, словно готовились встретить победительницу-зиму с вызывающим видом героя.

Но вызов, некогда так горячо бурливший в груди Катарины, теперь разбился вдребезги, оставив только мрачную решимость удержать то, что впавший в неистовство мир еще не отобрал у нее.

Когда она и фон Леве приблизились к колодцу, откуда поперечная тропа вела к особняку, она остановилась и опустила ведро в колодец. На краю стояла фарфоровая чаша, она бережно налила в нее свежую холодную воду и протянула ему.

Он пробормотал слова благодарности, осушил чашу до дна и вернул ей.

– Не помню, чтобы здесь был колодец, прежде. Кажется, он находился у дороги, около моста.

– Моста там больше нет, – заметила она, – впрочем, как и дороги. Колодец сохранился и был там еще два года назад. Но проходившие солдаты заразили его, и мы выкопали этот взамен.

– Превосходная работа, – сказал он, проведя пальцем в перчатке по каменной резьбе. – Зараженный колодец приносит несчастья. Теперь я понимаю, почему ты встречаешь пришельцев выстрелами из пистолета.

Она бросила на него долгий задумчивый взгляд, затем поплотнее закуталась в плащ и повернулась к нему спиной.

– Нет, не понимаешь, – сказала она и направилась по тропе, ведущей в Леве.

Александр слишком устал, чтобы проявить любопытство к ответу Катарины. Передвигать свои обутые в сапоги ноги стало его единственной задачей. Сквозь серый туман и пульсацию в голове он с трудом мог сосредоточиться на покрытой грязью тропе, которая привела их к широкой дороге, ведущей к особняку. Слишком устал… слишком устал, чтобы думать о загадочной женщине, в которую превратилась Кэт, подопечная его отца. Он слишком устал, чтобы ощущать даже боль от возвращения в то место, которое перестало быть его домом. Но это не было делом рук Катарины, а его собственным.

Ночами ему снилась его последняя долгая прогулка по тополиной аллее! Некогда совершенные колонны теперь напоминали нищих в одеяниях из поношенного бархата, купленных у старьевщика; здесь обожженный пень, там – дерево со следами топора, хотя дальше гордо возвышался стройный и прямой ствол, уцелевший в годы войны; конечно, в его снах все деревья высились подобно центурионам. Когда он скакал по аллее, его лошадь блестела серебром, а отец, улыбаясь, стоял в дверях, встречая вернувшегося домой младшего сына, славного героя войны. Теперь уже не было отца, который улыбнулся бы ему. Не было и славного героя.

Он взглянул на понурую голову лошади, с усилием делавшую каждый шаг. Ее прежний владелец не возражал, когда Александр избавил его от этого крепкого животного. Как Катарина недавно напомнила ему, трупы редко жалуются.

Еще шаг… и показался особняк Леве. Он споткнулся и остановился. Дом все еще стоял. Некоторые камни почернели от огня, другие – новые серые, скрепленные свежим известковым раствором, явно свидетельствовали о недавних ремонтных работах. Но он все еще стоял. Так много лет прошло… так много лет.

– Полковник фон Леве, – не поворачиваясь, сказала Катарина. – Есть еще одна вещь, которую тебе необходимо…