Элизабет Грегг - Ангел мести

Да нет же, это нелепо. Ей всего-то и надо, что держаться солнца. С летнего солнцестояния минула едва неделя, и сейчас оно движется точно с востока на запад. Правда, грозовые тучи скоро скроют из виду ее единственный ориентир, и, стало быть, надо немедленно отыскать в степи хоть какую-то примету, по которой она потом сможет определить правильное направление. Едва только польет дождь, как следы Рида, и без того слабые, смоет напрочь, а в этих треклятых безлесных прериях и пенька не сыщешь – сплошная трава. Наконец, приняв решение, Тресси повернулась лицом чуть к северу, туда, где в черных тяжелых тучах исчезло солнце, и неспешной рысцой направилась туда. Вскоре она побежала быстрее, замедляя бег лишь затем, чтобы перебросить с плеча на плечо ружье.

Прожаренная солнцем прерия мрачнела на глазах, обретая зловещий и тошнотворный желтый оттенок. Рокот грома, казалось, сотрясал землю, вдалеке хлестали небо разветвленные яркие молнии, и вскоре сверху посыпался редкий, но довольно крупный град. Градины больно били девушку по спине и плечам, глухо колотили о тулью старой шляпы. Тресси упрямо бежала вперед – до тех пор, покуда град не сменился проливным ливнем и степная земля, жадно поглощавшая воду, не обратилась в непролазную грязь. Порывы ветра, хлеставшие по лицу, несли с собой острый запах сырой травы и земли. Сорвав с головы шляпу, Тресси запрокинула лицо навстречу дождю, чтобы ртом поймать хоть глоток желанной влаги. Очень скоро она уже промокла насквозь, и дрожь от нестерпимого холода пронизала ее тело.

Гром грохотал почти беспрерывно. В низком небе смертоносно змеились молнии, раздирая вспышками мглу. Задыхаясь, Тресси упала на колени. Нет, она ни шагу не ступит, пока это все не кончится. Ей доводилось видеть, как такой вот молнией убивало коров и коней. Когда-то в Озарке Тресси собственными глазами наблюдала с трепетом, как мечутся меж деревьев зловещие огненные шары. Из-за плеча у нее торчит дуло ружья. В такую грозу это верная погибель.

Перевернув старую шляпу так, чтобы в нее набралась дождевая вода, Тресси решила притаиться и переждать бурю. Ничком распростерлась она на сырой траве, накрыв своим телом дорожный мешок, чтобы не промокли ее запасы. Вокруг бурлили ручейки грязной воды, и в них кишмя кишели крохотные твари, невесть откуда взявшиеся в безжизненной степи. Должно быть, они пролились с неба вместе с дождем – ведь не может быть, чтобы вся эта живность пережидала летнюю сушь под землей…

Наконец неистовство бури стихло, и грозные раскаты рокотали где-то уже совсем далеко. Грязная, промокшая насквозь, Тресси выпрямилась и огляделась по сторонам. На западе сквозь пелену бегущих туч робко проглядывало солнце. Со странным чувством девушка подумала, что дождь теперь, наверно, поливает заброшенную хижину, размывая свежий могильный холмик. Она потерла глаза грязными кулачками… и вдруг разразилась горестным, судорожным плачем. Хоронить маму и братика было тяжко, но вдвойне тяжелее думать, что они лежат сейчас в темноте, глубоко под землей, и дождевая вода льется в их могилу, течет по родному маминому лицу, омывает крохотный ротик младенца, который не успел даже издать ни единого крика… Одна мысль об этом была нестерпима, и Тресси, совершенно утратив власть над собой, горько рыдала, скорчась на мокрой траве.

Но, как ни велико горе, поддаваться ему нельзя.

Тресси, с трудом приходя в себя, сделала глубокий вдох и с усилием сглотнула слезы.

– Хватит ныть! – прикрикнула она сама на себя. – Вставай и иди дальше!

Шатаясь, девушка встала и залпом выпила из шляпы вонючую дождевую воду. Скривившись, она вновь нахлобучила шляпу на голову и пустилась бегом по безлюдной, безжизненной прерии. Вскоре Тресси заметила, что ноги у нее ноют от усталости и бежать становится все труднее. Странно… Она остановилась, чтобы оглядеться по сторонам, и лишь тогда обнаружила, что равнина понемногу поднимается в гору – так полого, что не сразу и заметишь. Ох уж эта прерия – так и норовит одурачить человека! Тяжело дыша, Тресси наконец добралась до гребня возвышенности, огляделась – и даже ахнула от изумления. У ног ее расстилалась роскошная зеленая равнина, по которой текла, извиваясь, река. По берегам виднелись рощицы, напоминавшие издалека методистов, собравшихся на обряд крещения. И, о счастье, как раз к одной такой роще и направлялась одинокая фигурка. Рид!

Тресси замахала рукой и что есть силы закричала, зовя его. Рид, конечно, услышать ее не мог, но она надрывалась, как младенец в люльке, покуда совсем не охрипла. Одинокий путник между тем исчез в роще. Должно быть, сейчас он переправится через реку, а это, судя по всему, Норт-Луп. Тресси содрогнулась при мысли, каково это в одиночку переправляться через вздувшиеся от дождя воды. Еще до того, как Мэджорсы переселились в эти края, известные богатеи скупили дочиста всю землю по берегам реки. Иные прикупили по четыре-пять участков, а потом наняли бедняков трудиться до седьмого пота на плодородных угодьях, которых им не видать как своих ушей.