Сюзан Таннер: Путы любви

До сих пор молчавший молодой человек спокойно заметил:

– Джеймс воздержался бы от каких-либо действий, если бы он считал, что это ты дал приказ атаковать. Неужели Руод будет прикрываться твоим именем?

Взгляды молодого человека и Лаоклейна встретились. В глазах Лаоклейна светилась любовь, хотя он все еще испытывал злость на Руода и его людей. Ниалл был младшим из трех сыновей Дункана. Эти два брата были связаны крепкими узами. Их дружба прошла проверку разлуками и часто натянутыми отношениями. Лаоклейн угрюмо ответил:

– Кто может сказать, что у Руода на уме? Он из рода Макамлейдов, верно?

Их окутала тягостная тишина. Казалось, никто не собирался нарушать ее, как вдруг Дункан тяжело ударил кружкой по дубовому столу.

– А как быть с девушкой? Не следует презирать Райландов. Это сильный род. Их власть велика. Мстить будут не только Руоду, хотя во всем виноват он.

Дара с напряжением смотрела в лицо Лаоклейну. Не успела она спастись от одного шотландца, как тут же оказалась в руках другого. Будет ли этот мужчина милосерднее к ней, чем его брат? Похоже, они оба стоили друг друга, хотя этот выглядел более безжалостным и неумолимым. Правда, как ей показалось, у него отсутствовали наиболее низменные качества его брата, но первое впечатление бывает обманчиво. Дара была уверена только в одном: убежать от Лаоклейна Макамлейда будет непросто. Он поймал ее взгляд. Дара смутилась. Казалось, он разгадал ее мысли.

– За нее дадут хороший выкуп. Ни один англичанин не захочет надолго оставлять ее в наших руках. Они не поскупятся, лишь бы вернуть ее домой целой и невредимой.

Дункан с одобрением покачал головой и про себя подумал: «Воспользуется ли сын этой девушкой? Будет дураком, если этого не сделает. Все равно родня не поверит, что сын устоял перед ней, так уж лучше получить удовольствие».

Вслух же произнес:

– Нет сомнения, они заплатят ту сумму, которую ты назовешь, но Руод все же попытается оставить ее у себя. Его не так-то просто уговорить отказаться от своих намерений.

Лаоклейн пожал плечами и равнодушно сказал:

– Его предупредили, и я уверен, что у леди Райланд достанет ума не попадаться ему на глаза.

Дара смотрела на него широко раскрытыми глазами, не моргая. В ней росла неприязнь к этому, полному пренебрежения человеку.

– Вам обоим, мой господин. У меня нет ни малейшего желания быть удостоенной ни вашим вниманием, ни его.

Лаоклейн оставил мысль о возможном возмездии. Его внимание привлекли воины Атдаира, вошедшие в зал завтракать. Когда они уселись за стол, они не пытались скрыть свое любопытство по поводу красивой молодой англичанки. Это были обычные мужчины. Голод сделал их грубыми. Они бесстыдно глазели на Дару. Она же с ужасом смотрела на них. Прошло еще так мало времени, чтобы забыть, как эти мужчины, словно дьяволы, пронеслись по Чилтону, заливая его кровью тех, кого она любила, и кто служил ей верой и правдой всю ее жизнь.

Один за другим они внимательно глядели на нее, как будто видели ее впервые. Ее мягкие локоны спадали на накидку Макамлейда, блестящие глаза подчеркивали бледность щек. Внешность Дары стоила того, чтобы мужчины задержали на ней свой взгляд. Даже Лаоклейн засмотрелся на нее, когда она садилась за стол. Для Дары нашлось место на краю скамейки, рядом с его высоким креслом, стоявшим в конце длинного стола. Ниалл был по другую сторону от нее, а Дункан – напротив. И тот, и другой избегали ее взгляда.

За столом мало говорили. Подали свинину и баранину, рыбу, огромные миски с кашей, густой янтарный мед и хрустящий овсяный хлеб. Собравшихся обслуживали крепкие и проворные слуги. Выделялась лишь одна служанка. Ее звали Кинара. Она была очень молода, почти ребенок, со светло-зелеными глазами и веснушками, которые шли к ее светлым волосам. Ее грациозные и плавные движения делали ее фигуру красивой. Незаметной становилась ее худощавость, никто не мог предположить, что у Кинары слабое здоровье. Когда возникала необходимость, воины обращались к ней с теплотой и осторожностью. Никто не допускал в ее адрес насмешек, как это бывало с другими служанками.

Руод вошел лишь после того, как все уселись и стали есть. Его глаза тут же стали искать Дару. Поймав его взгляд, она покраснела и получше укрылась накидкой. Поняв, что ее поведение забавляет Руода, она огорчилась. Руод не разговаривал с присутствовавшими, не стал вместе с ними есть, а прислонился к стене, обозревая происходящее в зале, и пил большими глотками густой эль, который Кинара принесла ему, не дожидаясь его просьбы.