Эдна О`Брайен: Деревенские девчонки

– Здравствуйте, – ответила я. Моя мама предупреждала меня, что не следует быть с ней чересчур откровенной, так как она отпускала отцу выпивку в кредит, за что десять их коров постоянно паслись на наших полях.

Мы прошли мимо гостиницы, мрачного серого здания, похожего на руины, с кое-где подгнившими оконными переплётами и с дверями, сплошь исцарапанными когтями молодых и нервных собак.

– Я тебе когда-нибудь говорил, Кэтлин, что она никогда не даёт коммивояжёрам на завтрак ничего, кроме яичницы и консервированного лосося?

– Да, Джек, ты говорил мне.

Он рассказывал мне об этом раз, наверное, пятьдесят, так он высмеивал её, считая, что, унижая её, он унижает и престиж гостиницы. Но местным завсегдатаям она нравилась, потому что они всегда могли поздно вечером уютно устроиться за рюмочкой на кухне.

На минутку мы задержались на мосту, чтобы посмотреть на чёрно-зелёную воду речушки, текущей вдоль фундамента гостиницы едва ли не вровень с подвальными окнами. Росшие вдоль её берегов ивы делали зелёные воды реки ещё более зелёными. Меня всегда интересовало, есть ли в речке какая-нибудь рыба, потому что Хикки иногда Пытался половить её по вечерам, когда я поджидала, покуда Джек закончит возиться с изгородью и наконец скажет мне то, что он хочет сказать.

Прошёл автобус и оставил за собой по сторонам две полосы пыли. Внизу что-то плеснуло, это вполне могла быть рыба. Но я не смотрела вниз, я махала рукой автобусу. Я всегда машу ему вслед. Круги от всплеска бежали по воде один за другим и, когда последний из них исчез без следа, Джек произнёс:

– Ваша ферма заложена; ею теперь владеет банк.

Но, подобно тёмной воде под мостом, эти слова не встревожили меня. Ни вода, ни эти слова ничего не значили для меня; так чувствовала я, когда попрощалась с ним и стала подниматься по склону холма к школе. «Заложена, – думала я, – интересно, что это такое?» И, удивлённо раздумывая над этим словом, я решила спросить об этом мисс Мориарти или, ещё лучше, посмотреть в большом чёрном словаре. Он хранился в школе в книжном шкафу.

В классной комнате стоял полный беспорядок. Мисс Мориарти склонилась над книгой, а Бэйба ставила букет сирени (моей сирени) в вазу на её столе. Младшие ученики возились на полу, смешивая в кучу пластилин различных цветов, а старшие девочки болтали, собравшись по трое-четверо.

Делия Шихи собирала паутину в углах на потолке. У неё в руках была длинная палка с привязанной на конце тряпкой, и этой тряпкой она проводила по белёным стенам и по пыльным выцветшим серым картам. Картам Ирландии, Европы, Америки. Делия была бедной сиротой, жившей в крошечном домике вместе со своей бабушкой. Она делала в школе всю чёрную работу. Зимой она разводила огонь в печах и каждое утро чистила печи от золы ещё до того, как мы приходили в школу; а каждую пятницу она мыла школьные туалеты с помощью щётки и дезинфецирующей жидкости. У неё было два летних платья, и она стирала их через день, так что всегда выглядела чисто и ухоженно. Она сказала мне, что станет монахиней, когда вырастет.

– Ага, ты опоздала, тебя убьют, расстреляют, четвертуют, – сказала мне Бэйба, как только я вошла в класс. Поэтому я подошла к мисс Мориарти, чтобы попросить прощения.

– Что? В чём дело? – нетерпеливо спросила мисс Мориарти, поднимая голову от книги. Это была книга на итальянском языке. Она изучает итальянский заочно и летом была в Италии. Там она видела Папу Римского, и вообще она очень умная женщина. Она велела мне занять своё место, она была раздражена тем, что я оторвала её от чтения итальянской книги. Когда я шла к своему месту, Делия Шихи прошептала мне:

– Она никогда не обращает на тебя внимания.

Так что по милости Бэйбы я напрасно извинялась. Я вполне могла незамеченной пробраться на своё место. Я достала из стола книгу на английском и только стала читать про себя из «Зимнего утра» Торо: «Неслышно мы открыли дверь, в дом занесло несколько снежинок, и мы очутились лицом к лицу с режущим холодным воздухом. Но звезды уже не так ярко выделялись на посветлевшем небосклоне, и морозная дымка заволокла горизонт» – как тут же мисс Мориарти велела всем утихомириться.

– У меня для вас есть приятное известие, – сказала она и взглянула на меня. У неё были маленькие голубые и пронзительные глаза. Некоторые думали, что у неё косоглазие, но это было просто от чрезмерного чтения.

– Нашей школе оказана большая честь, – сказала она, и я почувствовала, что начинаю краснеть.