Моника Маккарти - Властный зов страсти

– Значит, король принял какие-то меры?

Глаза горца гневно сверкнули.

– Принял.

Флора испытала облегчение. Хвала Господу, король Яков восстановил справедливость.

– Тогда, возможно, я вам больше не нужна?

– А вот это пока большой вопрос.

Утром следующего дня Маклейн шел через двор замка к небольшому саду на южной стороне. В соленом морском воздухе таилось обещание скорой весны, но он почти не замечал яркого солнца и безоблачного неба, и даже обещание необычно теплого дня не могло погасить огонь его недовольства. До начала тренировок ему предстояло найти Шинейд: то, что он собирался сделать, не терпело промедления.

Лахлан провел беспокойную ночь, и не только по причине, которую предвидел. Как ни глупо это было, его тело томилось и болело, и виной всему стала строптивая пленница.

Он отлично знал, сколь тяжкие последствия имела затяжная вражда для его клана, и ему не требовалось слышать эту истину из уст наивной девчонки, ни разу не испытавшей голода. Да, гордость и честь клана были поставлены на карту в его противостоянии Гектору, как, впрочем, и само существование клана. Если бы Лахлан принял Гектора в качестве вождя, тот оттеснил бы его на земли, где ему неизбежно грозили бы распри с Макдоналдами. Вот почему Лахлан защищал свой клан единственным доступным образом: он жаждал сражаться с Гектором больше, чем кто-либо другой.

И вот теперь Флора осмелилась высказать свое мнение, что было редкостью для горской женщины, да и немногие мужчины могли открыто бросить ему вызов.

Что ж, несколько месяцев назад раздосадованный враждой двух кланов король Яков пытался заставить Лахлана и Гектора явиться на суд Тайного совета в Эдинбург и дать обещание вести себя достойно. Не доверяя тому, что Гектор подчинится приказу короля, Лахлан послал вместо себя брата Джона, а сам остался защищать Брекакадх.

Он ожидал предательства Гектора, но король оказался ничуть не лучше: вместо того чтобы прислушаться к спору между двумя сторонами, Яков бросил Джона в тюрьму, пытаясь тем самым заставить Лахлана подчиниться вердикту Тайного совета.

Ну уж нет, только не это! Гектор – неумолимый вождь. Лахлан не стал терять время, но и не решился неожиданно напасть на Блекнесс, рискуя судьбой сестер и своего народа. Зато он нашел другой выход, и этим выходом стала Флора. Придуманный им план было чертовски трудно осуществить, но с Флорой Маклауд все непросто, как и с мятежными чувствами, которые она в нем вызывала.

Флора никогда бы не согласилась выйти за него, если бы узнала правду о дьявольской сделке, заключенной им и ее кузеном Аргайлом с целью обеспечить свободу его брату. К несчастью, страсть вскружила ему голову и лишила возможности ясно мыслить. Он попытался привести мысли в порядок. Флора должна обеспечить освобождение Джона из тюрьмы, а Гектор – заплатить за все, что он сотворил.

Шинейд была именно там, где он рассчитывал ее найти, – собирала травы в саду. Она умела обращаться с травами и в клане была кем-то вроде ценительницы. Услышав его приближающиеся шаги, Шинейд медленно выпрямилась.

– Мой лэрд! Что за приятный сюрприз! – Она направилась к нему, волнующе покачивая бедрами. Женщина остановилась перед ним так близко, что ее мягкая пышная грудь уткнулась в него. – Тебе что-то нужно от меня, верно?

Лахлан пожал плечами:

– Боюсь, что нет.

– О… – Она тихо отступила. – Понимаю.

По ее сокрушенному виду было ясно, что она и впрямь поняла. Горец не хотел ее обидеть, но предпочитал быть честным с самого начала.

– Я надеялся, что ты поймешь.

– Это она, не так ли? Она велела тебе избавиться от меня!

Лахлан нахмурился:

– Это мое решение.

Шинейд потянулась к нему, обвила его шею руками, прижалась всем своим покорным и умелым телом.

– Она никогда не сможет тебя удовлетворить. Такая женщина, как она? Ни за что! Ты будешь ее пугать. – Шинейд провела ладонью по его животу и интимным жестом обвила пальцами мужской орган. – Я знаю, что тебе нравится. – Шинейд задышала ему в ухо: – Тебе нравится, когда я забираю твою плоть глубоко в рот.

Достаточно было одного движения ее искусного рта, и Лахлан мог бы избавиться от избытка снедавшего его беспокойства. Но не рот Шинейд рисовал он в своем воображении. Все его тело напряглось, когда он представил Флору втягивающей в рот тяжелую головку его естества.

Шинейд неправильно поняла его, и в глазах ее появился удовлетворенный блеск.