Моника Маккарти - Властный зов страсти

Сердце Флоры бешено стучало. Он ее целовал, а она хотела отстраниться, но не могла. Она купалась в новых ощущениях, тонула в этом обольстительном жаре мужского тела. Ничто не имело значения, кроме восхитительного ощущения, когда его рот прижимался к ее губам. Его губы были такими нежными, а пряный вкус его поцелуя опьяняющим.

Губы Лахлана дразнили и умоляли, склоняя ее к ответу своей нежной лаской. Она таяла в его объятиях, смакуя эти порочные ощущения, когда ее тело сливалось с ним, прижимаясь к его твердой широкой груди, а сильные мускулистые руки обнимали ее и будто защищали.

Как ему это удалось? Все это неправильно. Он должен оставаться диким, грубым, склонным к насилию, но этот сильный горец целовал с такой нежностью, о какой она не смела и мечтать.

Одновременно острота ощущений пугала Флору. Иногда мужчинам удавалось украдкой сорвать поцелуй с ее уст, но никто не целовал ее так, чтобы ей захотелось плакать. Этот горец не был таким, каким она его представляла, и все выглядело так хорошо… слишком хорошо.

Поцелуй Лахлана становился все более настойчивым и требовательным. Когда его язык скользнул в рот Флоры, ей показалось, что сердце ее перестало биться. Она была потрясена и в то же время глубоко задета этой медлительной лаской.

Флора попыталась заглушить голос разума и не прислушиваться к сотням вопросов, рождавшихся в нем; тело ее сгорало в пламенной страсти, и этот жар нарастал с непостижимой скоростью.

Наконец Флора до того осмелела, что поцеловала его сама. Их языки переплелись. Теперь она исследовала его так же глубоко и основательно, как он ее. Скоро нежного прикосновения его губ ей стало недостаточно: Флора хотела большего, более властных прикосновений, более страстных ласк. Чтобы быть ближе, Флора обвила его шею руками, испытывая желание раствориться в жаре его тела.

Лахлан крепко прижимался к ней, и она чувствовала силу его возбуждения. Он был большим, дерзким и угрожающим. Это опасное напоминание разрушило чары, и короткому безумию наступил конец. Флора испытала последний краткий всплеск возбуждения и вернулась к холодной реальности.

– Немедленно прекратите! – в отчаянии воскликнула она.

Некоторое время они стояли, тяжело дыша, молча уставившись друг на друга, затем непреклонное выражение на лице горца сменилось удивлением.

Флора прикрыла рукой горячие трепещущие губы, а когда Лахлан наконец заговорил, его лицо снова стало непроницаемым.

– Сегодня вечером ты присоединишься ко мне за ужином.

Была ли это просьба или приказ, Флора не могла понять. Все ее тело было наполнено странными ощущениями, тем не менее она послушно кивнула.

Лахлан повернулся и пошел прочь, не бросив на нее ни единого взгляда. Шаги его были решительными и твердыми, Флоре оставалось только гадать, что же произошло между ними и почему у нее теперь такое чувство, будто все изменилось.

К тому времени, когда Флора вернулась в свою комнату, она была в полном изнеможении: попытки добросовестно счистить пахучий жир с оружия утомили ее до крайности. Если бы она не знала, что горец явится к ней в комнату и потащит в зал силой, она бы отказалась от вечерней трапезы.

Раздеваясь, чтобы опуститься в ванну, полную горячей дымящейся воды, сдобренной сухими листьями лаванды, Флора ощутила, как нежный цветочный запах наполнил воздух комнаты. Она старалась изгнать из памяти поцелуи горца, но воспоминания возвращались к ней снова и снова.

Она поднесла пальцы к губам. Неужели он действительно целовал ее и она, самозабвенно отвечая на его поцелуи, таяла в его объятиях, как в нежном и жарком омуте? Слава Богу, она вовремя опомнилась, а не то…

Трудно поверить, что свирепый воин мог целовать ее так бережно, будто она была хрупкой фарфоровой статуэткой. При этом он разбудил в ней чувство, которого Флора прежде не испытывала, – чувство полного удовлетворения и защищенности.

Флора похлопала рукой по воде, и сухие листья лаванды разлетелись, как разлетается пыль на ветру. В ее натуре не было склонности к фантазиям, и прежде ей ни за что не пришло бы в голову падать в объятия варвара. Впрочем, Лахлан не был варваром: в нем ощущались врожденное благородство и сила.

Флора опустилась под воду, чтобы смыть мыло с волос… и стереть память о его поцелуях. Она не надеялась, что когда-нибудь забудет это ощущение и густой и пряный запах, исходящий от горца, хотя и совершила ошибку, позволив ему целовать себя. Этой ошибки она никогда не повторит и никогда не поддастся чувству к человеку, сделавшему ее своей пленницей. Флора знала себе цену и не рассматривала себя в качестве брачного приза или средства, которое положит конец действию проклятия.